В гвардейской семье - [11]

думал, а ближайшему другу — ничего не рассказал!..

В глубине души почувствовал уважение к командиру звена.

Тараканов несколько отвлек меня разговором, и я вначале толком не уловил, о чем вел речь Ляховский.

Кого-то хвалил, кого-то поучал. Все же понял: в целом вылет полка был успешным.

«А моей заслуги в этом нет», — с горечью подумал я.

— Младший лейтенант Недбайло...

Вскакиваю с места, руки по швам.

— Вчера он выполнил свой первый боевой вылет, — говорил Ляховский. — Можно поздравить молодого

летчика с этим знаменательным событием. Но это еще не все. Он принял грамотное решение — посадить

поврежденную машину в стороне, чтобы не поставить под угрозу другие самолеты. Посадку произвел

удачно. За это выношу вам, товарищ Недбайло, благодарность.

— Служу Советскому Союзу! — отчеканил я.

Командир сделал небольшую паузу, потом негромко сказал:

— Надеюсь, что ошибку свою вы уже поняли и впредь подобного не допустите. А что двигатель

загорелся — вина противника: осколком снаряда был пробит маслорадиатор. Хорошо, что в воздухе вы не

растерялись и на земле действовали решительно, быстро локализовали пожар... Садитесь!

Ух-ты!.. Камень с плеч!

Значит, так: лейтенант Бикбулатов меня отчитал. А майор Ляховский, напротив, — похвалил, объявил

благодарность. Ну-ка, разберусь по порядку, как все было.

...Вначале все шло хорошо. Держался крыло в крыло. У цели перестроились, стали заходить в атаку.

Неожиданно ударили зенитки. Показалось, что весь огонь враг сосредоточил только на моем самолете.

Не то, чтобы растерялся, а почему-то заметался, что-то меня отвлекло. [32] .. И вот результат: побросал

бомбы неприцельно, отстал от ведущего. И еще на Бикбулатова обиделся! За такие дела не только козой

назовешь!.. А ведь «Бик», пусть резко, грубо, — но все же сказал правду. Могло хуже окончиться, и для

меня, и для него...

Позднее я заметил: в нашей эскадрилье повелось «подчищать» друг друга, если, разумеется, были к тому

основания. Делалось это прямо, откровенно и воспринималось без обид. И каждый знал: в дружном

крепком коллективе замечание товарища — на пользу общему делу.

После нескольких боевых вылетов я чувствовал себя над целью увереннее. Уже не тревожила стрельба

зениток. Ведущий предпринимал противозенитный маневр — и я тоже. Хорошо понимая его, действовал, сообразуясь с обстановкой. Но вот разобраться в том, что происходит на земле, отыскать цель, по которой

именно наносим удар, я еще не мог. А ведь от меня требовалось не только прикрывать ведущего и не

терять из виду цель, а и фиксировать малейшие изменения в обороне противника.

Шли дни, и, набираясь опыта, я стал подмечать все, что важно было видеть летчику, — будь это в воздухе

или на земле.

3.

В один из дней, после завтрака, мы с Калитиным укрылись в тени камышового навеса и предались

воспоминаниям. Это были какие-то особые минуты. Летчики, ежеминутно смотревшие смерти в глаза, не

думали о себе. Они всецело были поглощены делом, которое именовалось довольно прозаично — боевая

работа. А в редкие минуты затишья мы с тревогой говорили о своих близких, о которых два года уже не

знали ничего, часто видели во сне и по которым истосковались не утратившие нежности наши опаленные

войной сердца.

...У командного пункта мы увидели и своего командира звена лейтенанта Бикбулатова.

— Идемте к командиру полка! — сказал он.

Гвардии майор Ляховский поздоровался с нами и сразу начал объяснять, зачем нас вызвал:

— Фашистское командование возлагает большие надежды на свой оборонительный вал на так

называемом [33] Миус-фронте. Фашисты соорудили здесь доты и дзоты, противотанковые и

противопехотные препятствия. Гитлер требует задержать на этом участке советские войска во что бы то

«и стало, подчеркнув, что на реке Миус решается судьба Донбасса.

Командир полка сделал паузу, прошелся у стола и продолжал:

— Полк получил приказ выполнить специальное задание. Я решил доверить его вам. Суть задачи состоит

в следующем: на переднем крае в районе населенных пунктов Семеновский и Калиновка надо поставить

дымовую завесу на высоте пятнадцать-двадцать метров от земли, — командир показал на карте участок

местности и высоту с отметкой 196,0, над которой нам предстояло пролететь. — Наземные части ждут от

нас, авиаторов, помощи. Летите втроем, прикрытия не будет. Сложность заключается еще и в том, что в

этом районе противник сосредоточил много зенитных средств, — подчеркнул Ляховский.

— Задание будет выполнено! — четко произнес Бикбулатов.

Я испытывал и радость, и волнение. Радостно было сознавать, что командир части доверил мне, молодому летчику, такое ответственное задание, и еще потому, что Бикбулатов все же видит во мне

«Коршуна».

— Ну что, доволен? — спросил меня наш «Бик». — Не страшно?.. Дело необычное, довольно сложное.

Бикбулатов обстоятельно объяснил нам с Калягиным, что предстоит делать на том или ином участке, уточнил детали.

— Необходимо точно, внезапно и, разумеется, скрытно выйти в заданный район, — инструктировал он

нас. — Вначале мы пойдем разомкнутым строем, над последним контрольным ориентиром маршрута

перейдем на бреющий полет, а перед вражеским берегом сделаем «горку», обстреляем эрэсами позиции