В грозный час - [18]

Разгружались в километре от Можайска, прямо в чистом поле. Незадолго до прихода нашего эшелона этот город, видимо, бомбила фашистская авиация — в центре его стояло зарево: там что-то горело.

Мы торопились. Был приказ разгрузиться за два часа.

— Быстрее, быстрее!.. — покрикивал капитан Г. С. Коган, появляясь то у одной, то у другой платформы. И было удивительно, что его несильный, с хрипотцой от простуды голос танкисты различали даже сквозь гул моторов и начинали действовать еще проворнее.

Ко мне подошли политруки рот, доложили о том, что в ротах все нормально: никто дорогой не потерялся, настроение у личного состава боевое.

Это хорошо, что боевое. С таким настроением легче идти на врага, особенно еще не обстрелянным новичкам.

Из политруков мне особенно приглянулся Иван Иванович Усатый — человек уже немолодой, степенный. Он обстоятельно рассказал, какая партполитработа проделана в его роте за время следования эшелона, назвал всех, с кем беседовал. Добавил, что в подразделении имеется полнокровная партийная организация, коммунисты служат для всех примером.

— Когда выгрузились, ночь была в самом разгаре. Темень — хоть глаз выколи. А у нас строгий приказ — полная маскировка: чтобы ни огонька, ни искорки. Для курящих — сплошная мука.

Собрали командиров рот в одной из автомашин с крытым кузовом. Здесь комбат приказал достать карты и, подсвечивая слабо горевшим фонариком, поставил задачу.

— Будем идти вот по этой дороге на Уваровку, — сказал он вполголоса и повел острием карандаша по тонкой извилистой ниточке, обозначавшей на карте предстоящий путь, — там получим приказ на дальнейшие действия…

До Уваровки добрались благополучно. Уже начало светать; кругом стояла белесая туманная морось. Это было нам на руку, так как при такой плохой видимости вряд ли появятся фашистские самолеты.

Дозаправили танки горючим, осмотрели и привели в полную готовность вооружение, пополнили боекомплекты. Экипажам выдали сухой паек. Накормили личный состав горячим обедом. Наскоро перекусили сами, так как комбат торопился — его вызывали в штаб бригады. Дав указания начальнику штаба о дальнейшей подготовке личного состава к боевым действиям, комбат сел в машину и уехал.

Командиром бригады подполковником Дружининым была поставлена задача: батальону совершить марш в сторону Гжатска в готовности из района западнее Крутицы вступить в бой с передовыми частями противника, обеспечить развертывание бригады для боя. Конкретных данные о противнике не было, не было и соседей — бригада оказалась единственной на направлении Минской автострады.

Из разговора с Коганом стало известно, что задачу на боевые действия бригады поставил лично начальник оперативного отдела штаба Западного фронта генерал-лейтенант Г. К. Маландин. Она сводилась к следующему: 18-й танковой бригаде с рассветом 9 октября нанести удар в направлении на Гжатск, Волосово, уничтожить противника, выдвигающегося на восток по автостраде Минск — Москва. В дальнейшем выйти на соединение с частями 16-й армии в районе Туманова. Для последующих действий задачу получить от командующего 5-й армией.

В назначенный район добрались затемно. Там, в редких окопчиках, оказалась наша пехота. Издали пехотинцы кричали нам:

— Танкисты, вы надолго?

Кто-то из наших откликнулся:

— Пока фашиста не разобьем.

— Ну, дай-то бог! Только ведь и он бьет — не мажет…

Голоса у пехотинцев злые, усталые.

— Расставляй, комиссар, танки, а я пока схожу к пехоте. Выясню, что у них и как, да и взаимодействие организую, — сказал комбат.

Вернулся он вскоре. Мрачно сообщил:

— Их тут мало. Остатки из разных частей. За два дня пятый рубеж обороны занимают. И сейчас собираются отходить…

— Да куда ж еще отходить?! — недоуменно воскликнул наш начальник штаба старший лейтенант Л. Л. Райгородский.

Комбат лишь молча пожал плечами.

Танки мы рассредоточили по фронту, укрыв их в жидких рощицах позади пехоты. Справа, почти совсем рядом, проходило Можайское шоссе. Мы прислушивались к гулу прифронтовой жизни и в глубине души чувствовали, что здесь и для нас скоро начнется жестокая, кровопролитная борьба за каждый километр этой подмосковной дороги.

Хлопоты по оборудованию позиции батальона закончились далеко за полночь. Люди устали, им нужен был хотя бы короткий отдых, тем более что уже утром, по всей вероятности, предстоял бой. Разрешив экипажам отдыхать посменно и строго-настрого приказав охранению быть все время начеку, мы с комбатом забрались в сооруженную наскоро палатку в надежде хоть немного обогреться. Но и здесь было не теплее. Одно хорошо, что не донимал ветер.

— Связь с полком есть? — спросил Коган склонившегося тут же над картой начальника штаба.

— Неугодов со своими людьми делает, — ответил Райгородский. — Вот-вот должен подключить нас к КП.

Коган устало прикрыл глаза, привалился к стенке и уже сквозь дрему заметил:

— Начальник связи у нас надежный. Сделает… доложит… — И затих.

Примерно минуты через две стоявший на ящике из-под снарядов телефон слабо запищал. Я взял трубку. Звонил командир полка подполковник А. Г. Курелин.

— Все закончили? — Голос его звучал глухо и, казалось, с трудом прорывался к нам.