В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта - [80]
Джейн знала множество одиноких дам, которые были старше ее и находились в весьма стесненных обстоятельствах. Так, у миссис Ллойд, матери Марты и Мэри, некогда имелась компаньонка по имени миссис Стент, «занимавшая в жизни довольно низкое положение и принужденная, вследствие несчастий своего семейства, пользоваться самыми скудными средствами». Джейн писала: «Бедная миссис Стент! Похоже, таков ее жребий – вечно путаться под ногами у других. Но мы должны быть милосердны: как знать – возможно, со временем мы и сами сделаемся такими миссис Стент, не способными ни на что и никому не нужными».
Но едва ли не сильнее материальных неудобств старую деву терзали душевные муки (по крайней мере, так полагал Уильям Хейли). Он считал, что старые девы должны испытывать «немалое огорчение» из-за «несбывшейся надежды – главной в жизни женщины». Эта главная женская надежда, разумеется, состояла в том, чтобы выйти замуж и нарожать детей. Не всем хватало внутренней силы терпеть колоссальное общественное давление. Незамужняя гувернантка по имени Нелли Уитон писала, что «старая дева – обычно предмет всеобщего осмеяния. Мальчишки разыгрывают над нею шуточки – и награждаются за это рукоплесканиями. Девочки презрительно усмехаются ей в лицо – и не получают за это порицаний. Клянусь, мне стоило бы написать целый трактат о печальной участи старых дев».
В мэнидаунском замужестве и еще одно преимущество: сочетавшись брачными узами с Гаррисом, Джейн, по сути, породнилась бы со всеми Биггами и Бигг-Уизерами. В ту пору человек, заключая брак, включал в свою новую жизнь не только супруга или супругу, но и всю его или ее семью. Джейн не видела в этом ничего дурного. Они с Кассандрой много лет дружили с Кэтрин, Алетеей и их старшей сестрой Элизабет. Как сообщает нам источник из ближнего семейного круга (которым исследователи часто пренебрегают), на согласие Джейн «повлияли и настроения некоторых членов ее семьи, и ее теплое отношение к некоторым членам его семейства».
И потом, не будем забывать про дом. Что это был за дом! Со временем Джейн предстояло стать хозяйкой Мэнидаун-парка. Она обрела бы собственное постоянное жилище, смогла бы «уехать из Бата, который недолюбливала, и вновь обосноваться в сельском краю, который так любила». Джейн хорошо понимала преимущества замужества. Одна из героинь ее ранней прозы замечает: «Брак дает тысячу выгод… помимо низменных, вроде звания или состояния, он обеспечит меня собственным домом, а этого я желала бы больше всего». Кроме того, Джейн смогла бы предложить кров отцу и матери, а также Кассандре. Ведь, как выражается Джейн в другом своем произведении, «удача одного члена семейства – это удача для всей семьи».
В подобных обстоятельствах, заключает один из родственников Джейн, большинство молодых женщин «охотно взяли бы мистера У. в мужья и верили бы, что после совершения брака их ждет любовь».
Однако наутро Джейн отозвала свое согласие. Ну и ну! Вероятно, она провела мучительную бессонную ночь: Энн Эллиот тоже страдала от «усталости и головной боли» после того, как ей сделали предложение. У нас нет сведений о том, как именно Джейн объявила Гаррису о своем решении, но, зная ее натуру, мы не исключаем, что она написала ему письмо.
Какие соображения могли заставить ее отказать ему? Вероятно, главной причиной был сам Гаррис. В нем не было ничего ужасного, но его описывают как человека «неловкого, даже неотесанного». По сути, «в его пользу говорил его рост – и только». При своих внушительных габаритах он был довольно болезненным. Всего за два года до этого Джейн писала, что «Гаррис, похоже, по-прежнему недомогает из-за своего неудачного телосложения; вчера у него снова немного кровоточила кисть». Эта травмированная рука долго доставляла ему неприятности. «Теперь я опасаюсь, что он больше не сумеет вполне ею владеть», – полагала мадам Лефрой.
И потом, между Джейн и Гаррисом зияло шесть лет разницы в возрасте. Он был младше ее, и это бросалось в глаза. Гаррис рос младшим в семье: у него был старший брат (к тому времени покойный) и шесть старших сестер, так что он привык, что на него не очень-то обращают внимание. Он заикался, из чего можно сделать вывод, что он не имел привычки вести долгие беседы. Он так и не доучился в оксфордском Вустер-колледже. Но даже когда он рисковал открыть рот, порой выдавал чудовищные грубости. Рассказывали, что однажды Гаррис предложил своим гостям отвратительный пунш из произвольно смешанных разных сортов вина. «Джентльмены, – якобы провозгласил он, – мой пунш – как вы. По отдельности каждый из вас превосходен, но все вместе вы производите отталкивающее впечатление».
