В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта - [69]
Так или иначе, но и Бат перестал быть идеальным местом для охоты на женихов. К началу XIX века курорт начал хиреть. Становясь все менее модным, он делался все гуще населенным особами женского пола, превращаясь в магнит для вдовушек и старых дев. Так, в «Мэнсфилд-парке» женитьба сына вынуждает миссис Рашуот «сняться с места и со своим законным вдовьим имуществом отправиться в Бат». К 1841 году здесь на 10 767 незамужних женщин приходилось лишь 4 057 холостяков.
Похоже, Джейн не стала стесняться и обрушилась на родителей с горячими упреками, негодуя, что они уступили родной дом ее брату Джеймсу. Мы можем легко вообразить себе эти разговоры, в которых родители уверяли Джейн, что это естественно: желания незамужних дочерей должны отступать на второй план, когда речь идет о потребностях старшего сына, особенно обремененного семьей.
Нарушение заведенного порядка жизни в пасторате сказалось не только на Остинах, но и на их прислуге. Мистер Бонд, старый верный слуга мистера Остина, теперь лишился работы – после «самого ужасного» получасового разговора со своим патроном за закрытыми дверями. Он согласился на новую работу исключительно из-за того, что это позволило ему никуда не переезжать. «Теперь ему очень покойно, ибо он не должен переселяться», – пишет Джейн сестре. А поскольку «он питает неестественные чувства», новая работа в тех же местах – как раз то, что ему нужно. Это слова молодой леди, которой недавно сообщили, что для нее «неестественно» так цепляться за свой старый дом.
В письмах Джейн продолжает высказывать горечь по поводу приготовлений к переезду. Сообщая о передаче Джеймсу большинства картин, она заверяет Кассандру: по крайней мере, «твои собственные картины не перестанут тебе принадлежать». Даже верный мистер Бонд оказался владельцем кусочка прежней жизни Джейн – гордым обладателем одного из семейных полотен, висевшего в большой столовой и изображавшего какую-то шведскую баталию.
Джейн с огромным сожалением смотрела, как ее вещи переходят в другие руки. Смерть Мистера Скипси, престарелого коня Джеймса, означала, что гнедую кобылу, жившую при пасторате, отправят в Дин еще до того, как состоится передача самого дома, «и все прочее, полагаю, тоже постепенно, урывками захватят таким же манером».
Все, что не желал оставлять у себя Джеймс, распродавалось – в том числе новая мебель, кровати сестер и даже верные друзья Джейн – книги. Из размещенного в «Рединг Меркьюри» объявления об аукционе явствует, что Джейн пришлось расстаться не только со своим пианино, но и с обширной коллекцией нот «самых славных композиторов». На второй распродаже (она проходила 18 сентября) семья избавилась от домашнего скота, сельскохозяйственной утвари и прочего в том же роде: Остины выставили «пять крепких тягловых лошадей, трех свиноматок, 22 хряка», а также три телеги, четыре плуга, восемь борон, лопаты, вилы и две навозные тележки с 4-дюймовыми колесами.
Самую большую обиду Джейн затаила на Мэри, жену Джеймса. Когда-то они были близкими подругами, но с тех пор, как Мэри вышла замуж, Джейн ее невзлюбила. Наша героиня была уверена, что именно Мэри подбила ее родителей бросить пасторат, видя в том собственную выгоду. Когда Мэри с Джеймсом отмечали годовщину своей свадьбы, Джейн демонстративно отсутствовала: «Меня позвали, но я отказалась принять приглашение».
Расставание с пасторатом, тем более в столь драматических обстоятельствах, означало конец очередной главы в жизни Джейн. Но такова была участь всех незамужних девушек той эпохи. Мэри тоже забрали из дома в Дине, где она провела детство, и она понимала, что позже ей придется покинуть и пасторат в Стивентоне, чтобы уступить место следующему поколению.
Впоследствии Каролина, дочь Джеймса и Мэри, будет вынуждена, как и Джейн, покинуть стивентонский дом, где она родилась, и переселиться в Бат. Это станет для нее жестоким ударом. Уже в глубокой старости Каролина сядет за мемуары, но не продвинется дальше описания жизни в Стивентоне. «Когда я впервые решилась оживить воспоминания о прошедшей жизни, – пишет она, – я намеревалась следовать за ними во все другие дома», но обнаружила, что это невозможно. Стивентон стал для нее и началом, и концом.
Кое-что позволяет предположить, что даже мать Джейн не хотела покидать Стивентон. Много лет спустя, в 1812 году, когда умер ее супруг и многое успело измениться, миссис Остин ненадолго вернулась в стивентонский пасторат. Она провела там две недели, а затем возвратилась в свой тогдашний дом, где и окончила свои дни. Как отмечал один из ее современников, миссис Остин чувствовала себя слишком старой для поездок за границу и желала в последний раз «попрощаться с тем местом, где она провела почти всю свою замужнюю жизнь».
Итак, семье пришлось переезжать. Когда дамы Остин перестали тосковать по родному Стивентону? Похоже, что никогда.
Действие второе
Пришелица в чужой земле[48]
Милсон-стрит, Бат
Historical Picture Archive/CORBIS/Corbis via Getty Images.
16
Бат
…самое беспутное место во всем королевстве.
Бенджамин Силлимен (1805 или 1806)[49]
В мае 1801 года миссис Остин и Джейн отбыли в Бат. Они являли собой передовой отряд, и им предстояло подыскать и снять для семейства новый дом. Поездка проходила в угрюмом молчании. «За три мили пути мы заговорили друг с другом лишь однажды», – сообщает Джейн. Предприимчивый Джеймс с семьей не замедлили переселиться в Стивентон.
