В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта - [59]

Но нет худа без добра, и она, конечно же, наслаждалась роскошью богатого дома. Обедали в Годмершэме поздно – в шесть часов, а не в половине четвертого, как в пасторате. «Я буду есть мороженое, пить французское вино, – делилась она планами очередного визита, – и презирать вульгарную экономию». Кроме того, Джейн регулярно получала финансовую помощь от старой миссис Найт: «Ее щедрый дар заметно облегчит мне жизнь». Однако, лакомясь мороженым и «оранжевым вином», Джейн никогда не забывала о радостях родного дома, которых ей так не хватало в Годмершэме: «дружбе, откровенном разговоре, сходстве вкусов и мнений».

Спустя годы Фанни, любимая племянница, предала свою тетю Джейн, предприняв попытку переписать – с отвратительным снобизмом – прошлое. Она утверждала, что без усилий миссис Найт Джейн никогда не стала бы леди, которую не стыдно принимать в приличном обществе. «Тетя Джейн, – рассуждала Фанни, – была достаточно умна, чтобы избавиться от налета «простоты» (если можно так выразиться) и научиться некоторой изысканности». «Если бы не папина женитьба, которая привела их в Кент, – продолжала Фанни, – Джейн и Кассандра, при всем их уме и приятном характере, никогда не поднялись бы до хорошего общества и не усвоили его обычаев».

Так могла бы написать одна из сестер мистера Бингли. Нельзя не заметить, что Годмершэм-парк очень похож на величественный, но неприветливый палладианский особняк Мэнсфилд-парка, поражающий богатством, но не теплотой человеческих отношений.

В Годмершэм-парке жили не только Эдвард, Элизабет и их дети. Здесь также обитали «гувернантка и 19 слуг», и с некоторыми из них Джейн подружилась.

«Безупречный слуга» рекомендовал джентльмену с достатком Эдварда держать восемь слуг женского пола и восемь мужского: кухарку, камеристку, двух горничных, няню, няню-горничную, судомойку и прачку; дворецкого, камердинера, кучера, двух конюхов, ливрейного лакея и двух садовников. Кроме того, Эдварду требовалась гувернантка для его многочисленных отпрысков и еще двое слуг. Всем этим людям он предоставлял стол и кров и платил жалованье. Мужчинам также полагалась «кружка, а женщинам – стакан пива в день, не считая того, что подавали к столу».

Вся эта армия слуг приводила Джейн в замешательство, потому что она не могла оделять их чаевыми, которых они от нее ждали. «Не знаю, как быть, – признавалась она Кассандре. – Дать Ричис [горничной] при отъезде пол-гинеи или хватит пяти шиллингов?» Однажды, чувствуя себя «нищей», она смущенно вручила няне-горничной Сюзанне Сэкри десять шиллингов. Сэкри, также известная как Кекси, ухаживала за детьми столько лет, что стала почти членом семьи. Впрочем, слуги знали о безденежье Джейн и прощали ей скудные чаевые. И мистер Холл, приходящий парикмахер, причесывал Элизабет за 5 шиллингов, а с Джейн и Кассандры брал только половину этой суммы. «Он уважает либо нашу молодость, либо нашу бедность», – писала Джейн.

Джейн считала, что мистеру Холлу повезло с работой в Годмершэме. Он не только укладывал дамам волосы, но имел также удовольствие общаться с домоправительницей миссис Сэлкилд и с камеристкой миссис Сейс, племянницей няни-горничной миссис Сэкри. Миссис Сэлкилд занимала в доме почетное положение, о чем говорит уважительное «миссис», с которым к ней обращались. Она несла финансовую ответственность за покупку провизии и оплату счетов. Семья Джейн из-за недостатка средств не могла позволить себе нанять домоправительницу, и образы ее вымышленных экономок – миссис Уитикер в Созертоне, миссис Хилл в Лонгборне, миссис Ходжес в Доуэллском аббатстве и миссис Рейнольдс в Пемберли – скорее всего, были ей подсказаны реально существовавшими миссис Сэлкилд и сменившей ее миссис Драйвер. В Годмершэме также служили конюх Ричард Кеннет и прачка миссис Кеннет.

Джейн к каждому из них относилась внимательно. Как и ее Лиззи Беннет, она считала, что мнения «умной прислуги» о характере того или иного человека очень ценны и к ним имеет смысл прислушиваться. Она годами, даже после того как годмершэмские дети выросли, переписывалась с Сюзанной Сэкри. Сюзанна так и не вышла замуж и жила в Годмершэме, продолжая «пестовать и развлекать детей своих питомцев, пока не умерла в 1851 году почти в девяносто лет». Она закончила жизнь в статусе семейной драгоценности, как и старая няня Сара из «Доводов рассудка», – единственный человек в владениях Масгроувов, кто волновался о судьбе бедной Луизы. Сюзанна прекрасно заботилась о детях, но не следует думать, что годмершэмский дом был строго разделен на «хозяйскую» половину и половину «слуг» или что родная мать пренебрегала своими обязанностями. Исследовательница Джоан Бейли подчеркивает, что георгианцы верили в «дом как единую семью», а значит, все, кто делил между собой кров, – и хозяева, и слуги – в равной степени опекали младших.

В этой структуре большого «дома-семьи» у Джейн, как у тетушки, было свое место. Именно в Годмершэме, на той ступени социальной лестницы, которая почти совпадала с ее собственной, Джейн нашла настоящего друга. Гувернантка Энн Шарп работала в доме с 1804 по 1806 год. Раньше мальчиков из благородных семейств воспитывали гувернеры, но после 1770-х появились и гувернантки. «Безупречный слуга» советует нанимать гувернантку «с такими манерами, чтобы никогда не приходилось извиняться за ее присутствие на семейных сборищах». Но, деля жизнь семьи, гувернантка не становилась членом семьи. «Вечерами я сижу одна в классной комнате, – жаловалась георгианская гувернантка Нелли Уитон. – В доме мне не с кем общаться на равных, а за пределами дома я никого не знаю». Мэри Уолстонкрафттак высказывалась о положении гувернантки: «Она стоит выше слуг, но они принимают ее за наушницу. Ей нигде нет ровни, она лишена чьего-либо доверия».