В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта - [42]

Подобные причуды были неуместны в пасторате, так же как изысканная пища. Миссис Беннет в «Гордости и предубеждении» хвастается тем, что «она вполне может держать хорошего повара и что ее дочерям нечего делать на кухне». Даже если Джейн и Кассандра тоже формально были «выше» рутинной стряпни, порой им приходилось засучивать рукава. Джейн часто видела сны о еде. В одном из ее ранних произведений, «Леди Касл», есть сцена, где из-за тяжелого ранения жениха отменяется свадьба, но фантастически бессердечная героиня горюет лишь о том, что пропадут приготовленные яства. «Меня подкосила новость, – жалуется она, – что я зазря жарила, парила и томила мясо и себя… лучшее, что можно было сделать, – это немедленно приступить к трапезе». Тем временем невеста, чей суженый раскроил себе череп, «с белым, как взбитые сливки», лицом бьется на постели в конвульсиях и отказывается съесть хотя бы «цыплячье крылышко».

Живя близко к земле, Остины бережно относились к пище и ценили каждую часть забитого животного. Георгианские поваренные книги напоминают нам, что даже «глаз считается большим деликатесом и вынимается кончиком ножа». «Мы собираемся зарезать свинью», – сообщает Джейн с удовлетворением и рисует себя блаженно «смакующей холодную солонину». Здесь имелись в виду отварные свиные щеки, размятые в грубый паштет и выдержанные в рассоле.

Племянник и одновременно биограф Джейн всячески подчеркивал, что стивентонская семья редко заходила на кухню: мальчики завтракали там только рано утром перед охотой; он высказал «уверенность, что тамошние дамы не имели никакого отношения к колдовству над сотейниками или тазами для варенья». Это чисто викторианская лакировка, имеющая целью представить свою тетушку более утонченной, чем она на самом деле была. Кулинарные книги Остинов и их друзей свидетельствуют о доскональном, практическом знании поварского дела, и неудивительно. Как ни крути, в любом доме, велся он слугами, или семьей, или теми и другими вместе, должны были выпекать собственный хлеб, пудинги и пироги, производить свое молоко, масло и сливки и сохранять на зиму летний урожай фруктов и овощей. Последнее означало засолку и варку варенья. «Пусть твои варенья удадутся на славу!» – написала подруга в тетрадке с рецептами, принадлежавшей подруге Джейн Марте Ллойд. Поскольку Марта поселилась в конце концов с Джейн и Кассандрой, ее рецепты, вероятно, пользовались успехом и в семье Остин. Кто-то из этих любителей словесных игр даже зарифмовал рецепт пудинга:

Хлеба взять фунта три,

Рассыпного, смотри,

В добром пудинге коркам не место;

Мера, как ты поймешь,

Может быть какой хошь,

По запросам семейства – и тесто.

Чтоб его подсластить,

Надо сахар вмесить

И изюм, по полфунта примерно,

Масло не позабыть,

А должно оно быть

С тем изюмом точь-в-точь соразмерно…

И далее еще четыре строфы, в которых добавляются гвоздика, мускатный орех, розовая вода, яйца и молоко. Замужняя кузина Джейн, Джейн Уильямс, урожденная Купер, с раздражающим пылом демонстрировала свое мастерство, делясь собственными рецептами маффинов, яичниц и крыжовенного варенья. Хэмпширские дамы также обменивались рецептами необходимых в хозяйстве чистящих средств, и в тетрадке Марты содержатся советы по изготовлению «чернил», «полировки для столов», состава «для чистки золотых изделий» и другого – «для стирки белых чулок».

Жизнь в георгианском доме была не только хлопотливой, но и небезопасной. У мадам Лефрой, например, заживо сгорела сестра. Женщина зацепила раскаленной кочергой «хлопчатое платье, поверх которого был надет широкий муслиновый передник, и оно мгновенно вспыхнуло». Джейн дважды в жизни наблюдала, как горит город. Ее грызли тревожные мысли за свои пожитки: «что я буду делать, если дойдет до худшего». Во время одного из этих пожаров, в Саутгемптоне, ее сосед с перепугу раздал «все свое добро» первым встречным.

Но сущим кошмаром для Джейн была не сама работа по дому, а надзор за теми, кто ее делал. Кассандра это обожала и разделяла интерес матери к изготовлению продуктов питания и управлению хозяйством. «Для меня такое удовольствие бывать на деревенской ферме», – говорила она. Но не для Джейн. Вынужденная в отсутствие Кассандры исполнять ее домашние обязанности, она разражалась шутливыми жалобами. «Мое величие безгранично, – писала она, когда болезнь матери временно возвела ее в статус главной домоправительницы. – Вчера вечером я имела честь накапать маме лауданума, я ношу на поясе ключи от кладовой и гардеробной; и уже дважды откладывала это письмо из-за необходимости отдать распоряжения на кухне». Конечно же, за иронией она прячет свое напряжение: «Вчера обед удался на славу, и курица отлично разварилась, так что мне не придется увольнять Нэнни за нерадивость». Смысл в том, что это мелко, что это не ее роль; что ей не пристало этим заниматься. Она предпочла бы писать.

Хотя Джейн подтрунивает над своими обязанностями домоправительницы, мы понимаем, как высока была ответственность. Так, в поваренной книге Марии Элизы Ранделл, например, мы читаем: «Хозяйка всегда обязана помнить, что благоденствие и уют дома целиком зависят от глаза смотрительницы, и поэтому нет мелочей, недостойных ее внимания». В 1798 году Джейн писала Кассандре: «Маме не терпится сообщить тебе, что я замечательная домоправительница». На самом деле Джейн «замечательна» не совсем в общепринятом смысле: «Я неусыпно пекусь о том, чтобы угодить собственному аппетиту… Я уже заказывала рагу из телятины, а на завтра собираюсь заказать баранье рагу с овощами».