В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта - [141]

В августе 1816 года роман «Доводы рассудка» был закончен. Краткий, очаровательный и совершенный, он был в два раза короче «Мэнсфилд-парка» и отличался легкостью стиля. Несмотря на проблемы со здоровьем, Джейн рассказывала окружающим о своей новой книге. В марте 1817 года она заметила, что у нее «есть кое-что для публикации, что может увидеть свет этак через год. Вещь короткая, примерно как „Кэтрин“».

Джейн, как всегда, проявляла скромность в отношении своей работы. «Тебе он не понравится, и поэтому ты не должна проявлять нетерпение», – предупреждала она свою племянницу Фанни. Но затем вспомнила, что Фанни выступала против самоуверенной Эммы Вудхаус, и поэтому ей может приглянуться скромная Энн, предшественница викторианцев. Да, Фанни «может полюбить героиню, – переменила свое мнение Джейн, – потому что она слишком хороша для меня».

По всей видимости, Джейн не торопилась с публикацией «Доводов рассудка». Историк Йен Фергюс, внимательно изучивший, как Джейн принимала решения о публикациях, считает, что она могла намеренно придерживать и этот роман, и «Кэтрин» / «Нортенгерское аббатство», пока не накопит достаточно денег, чтобы самой оплатить печать тиража. В таком случае она заработает гораздо больше, если книга будет иметь успех. Печально сознавать – Джейн играла вдолгую, хотя дни ее были сочтены.

Вероятно, после финансовой неудачи «Эммы» Джейн должны были немного утешить «почти двадцать фунтов», полученные от второго издания «Чувства и чувствительности». Деньги обеспечили «чудесный прилив литературного рвения». Воодушевленная, Джейн в январе 1817 года начала еще один роман, «Сэндитон», который остался неоконченным. Она постоянно искала новый материал для своих книг. Теперь, когда столько племянников и племянниц Джейн подражали тетушке, сочиняя собственные «романы», она слегка подшутила над одной из этих провальных затей. Возможно, она позаимствовала чужой сюжет: «два с половиной прочных прутика для моего собственного гнезда».

На этот раз Джейн решила изобразить – в ироническом ключе – всю индустрию санаториев и морских курортов. Для этого она выбрала точку зрения здорового человека: «Я не испытываю особого сострадания к простудам». Что касается собственного здоровья, Джейн уверяла что «снова чувствует себя довольно сносно и вполне способна к прогулкам, чтобы насладиться свежим воздухом; садясь и подолгу отдыхая между прогулками, я получаю возможность немного размяться». Чтобы выйти из дома и запрячь ослика, тянувшего маленькую повозку, требовалось много усилий, и поэтому Джейн делилась своими планами «ездить на ослике верхом… это будет проще и легче, чем использовать повозку». Непонятно, шутила она или нет.

Когда Анна в достаточной степени оправилась после очередных родов и сама приехала в Чотон на запряженной осликом повозке, они с тетей обсуждали сюжет «Сэндитона». Впоследствии Анна утверждала, что образы членов семьи Паркер были «предложены в беседах между мной и тетей Джейн, пока она писала эту историю».

Рукопись «Сэндитона», в которой рассказывается история Паркеров, Хейвудсов и Денхэмов, создавалась в феврале и марте, когда Джейн была больна и «почти не выходила из своей комнаты». Но при этом, «когда у нее были силы для каких-то занятий, она находила удовольствие в сочинении». Несколько страниц написаны карандашом, а не привычной для Джейн чернильной ручкой – с ним легче обращаться лежачему или ослабленному больному. Мир Джейн сжался до одной комнаты, но она знала, как выйти за ее пределы.

Роман «Сэндитон» не только переносил Джейн на морские курорты, но и помогал ей понять, что даже в таком состоянии можно сохранять творческие силы до самого конца. В отличие от предыдущих романов, в «Сэндитоне» гораздо больше внимания уделяется деталям: дома, море, синие туфли в витрине. Такое впечатление, что запертая в спальне Джейн мысленно едет отдыхать на море – ведь источником вдохновения для «Сэндитона» послужило реальное место.

В 1805 году после смерти мистера Остина осиротевшие женщины на некоторое время уехали в Уортинг, где прожили с сентября по начало ноября. Там к ним присоединилась большая компания из Годмершэм-парка, в том числе мисс Шарп и Фанни Найт. Присутствие родственников из Годмершэма объясняет выбор модного Уортинга, а не дешевого курорта, такого как Лайм.

Уортинг был «излюбленным местом… людей, следящих за модой, благодаря превосходному песку, который считался лучшим во всем королевстве». Местечко быстро приобрело славу роскошного курорта, чему в немалой степени способствовал визит принцессы Амелии в 1798 году. «За короткое время, – читаем мы, – несколько жалких лачуг и убежищ контрабандистов сменились зданиями достаточно просторными, чтобы вместить благороднейшие семьи королевства». В 1803 году на курорте проложили канализацию; с 1804-го до Уортингтона можно было добраться по новой платной дороге, а в 1805-м там было уже «не менее шести улиц». Улицы представляли собой шесть террас из четырехэтажных зданий, по большей части с эркерами, как в Брайтоне, из окон которых открывался вид на море.

Временным домом Джейн в Уортинге был Стэнфорд, или коттедж мистера Стэнфорда, с комнатами на трех этажах и прекрасным расположением в центре курорта. Из полукруглых эркеров на южной, обращенной к морю, стороне дома был виден Ла-Манш. Вероятно, коттедж мистера Стэнфорда, стоявший в центре недостроенного курорта, позволял лицезреть те же картины, какими любовались обитатели дома мистера Паркера в «Сэндитоне»: «недостроенные здания, пестрые крыши домов, колышущиеся на ветру холсты, море, волнующееся и сверкающее под лучами солнца». Мистер Стэнфорд из реальной жизни был портным, не устоявшим перед искушением сдавать на сезон свой дом постояльцам, список которых публиковался в «Брайтонской газете».