В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта - [136]

Несмотря на кажущийся успех, дела Генри пребывали в беспорядке. Ему не хватало усердия и целеустремленности. Об этом свидетельствуют многочисленные неудачные начинания, например пивоварня, где он собирался варить «старинный английский эль» и снабжать Вест-Энд «здоровым и питательным напитком», или неудачная попытка поехать во Францию, чтобы предъявить права на наследство первого мужа Элизы, закончившего жизнь на гильотине. «Результат был бы другим, – считали родственники Генри, – если бы он вместо того, чтобы полагаться на собственную ловкость, доверил бы дело французскому адвокату».

В молодости Генри повезло оказаться в нужное время в нужном месте, и он сумел заработать большие деньги. В 1813 году Джейн радовалась его новой должности главного сборщика налогов по графству Оксфордшир. Этому представителю правительства жители должны были уплачивать земельный налог. В награду за труды главный сборщик налогов на шесть недель получал всю сумму в свое распоряжение и имел возможность выгодно вложить ее и заработать проценты, после чего передавал деньги казначейству.

Но еще раньше, с 1806 года, Генри был партнером как минимум в трех банках в Олтоне, Петерсфилде и Хайте. В Георгианскую эпоху банки переживали бурный расцвет, открываясь в каждом уголке Британии, поскольку Банк Англии, по существу, обслуживал только Лондон. Однако во время экономического кризиса, последовавшего за Наполеоновскими войнами, деятельность главных сборщиков налогов привлекла пристальное внимание общественности и стала предметом критики – слишком велик был их заработок. В мирное время суммы, которые проходили через Генри для нужд армии, также значительно уменьшились: платежи, проводившиеся его банком, сократились со 112 000 фунтов в 1813 году до 34 000 фунтов в 1815-м.

В довершение всего Генри выдал несколько неудачных ссуд. Польщенный вниманием высшего общества, он ссудил 6000 фунтов лорду Мориа, хотя все знали, что у того накопилось долгов на 100 000 фунтов. Глупо было давать деньги человеку, о котором расточительный принц Уэльский сказал: «Мы с Мориа как два брата; когда одному нужны деньги, он залезает в карман другого».

15 марта 1816 года банк Генри Остина лопнул – один из тридцати пяти банков, которые закрылись в этот трудный год после окончания войны. Генри был объявлен банкротом и покинул Лондон. Он повел себя не слишком достойно, обвинив в крахе банка «вопиющую недальновидность» своих партнеров, а не себя самого.

Несмотря на очарование Генри и на то, что он был «щедро одарен природой», хорошо знавшие его люди отмечали у него недостаток твердости. Бедняга Генри, необыкновенно энергичный, «прекрасный собеседник», не обладал, в отличие от братьев, умением создавать дом и семью. Возможно, в его обществе не приходилось скучать, однако он был «менее целеустремленным и явно добился меньшего успеха в жизни, чем его братья».

Последствия от краха банка Генри коснулись и его братьев. На самом деле пострадала вся семья. Мистер Джеймс Ли-Перро потерял 10 000 фунтов, которые внес в качестве поручительства за Генри. Совершенно очевидно, что Джеймс Ли-Перро стремился компенсировать свою потерю и поэтому не предусмотрел долю Остинов в соглашении относительно Стоунли. Особенно разозлилась его жена. Она писала о том, какой огромной суммы «они лишились из-за его неблагоразумия» и «какими могли быть последствия, если бы соглашение о Стоунли не увеличило доход, позволив нам пережить потери».

Эдвард, брат Генри, потерял 20 000 фунтов, и это было очень неприятно. Финансовые трудности в сочетании с судебной тяжбой могли привести к тому, что женщины из семьи Остин лишатся Чотон-коттеджа. Генри и Фрэнк больше не могли позволить себе 50 фунтов ежегодных выплат матери и сестрам, которые они делали с 1805 года.

Джейн была в относительной безопасности, поскольку вложила полученные от продажи книг деньги в 5-процентые акции флота. Но в результате краха банка Генри она потеряла 13 фунтов дохода от «Мэнсфилд-парка» и 12 фунтов от второго издания «Чувства и чувствительности», лежавших у нее на счету. 25 фунтов несравнимы с 10 тысячами, но для нее и такая потеря была существенной.

Этот период неприятностей и сомнений отразился в самом элегичном романе Джейн, «Доводы рассудка», к которому она приступила 8 августа 1815 года. Роман, начинающийся с утраты и раскаяния, затрагивает еще одну тему, которая, должно быть, волновала Джейн, перешагнувшую сорокалетний рубеж: старение тела.

32 Бедняжка

У меня сохраняется склонность к ревматизму.

Джейн (1817)

Всю жизнь Джейн отличалась болезненностью. Она называла «бедняжками» женщин, которые наслаждались своими недомоганиями, получая удовольствие от «спазмов, нервических расстройств и их последствий». В «Эмме» Джейн рассуждает о нравственных аспектах «капризов и эгоизма воображаемых болезней». Она всегда насмехалась над людьми, утверждавшими, что они больны. А когда здоровье стало подводить ее саму, она встретила этот факт с высоко поднятой головой – отрицанием.

В те времена, когда медицина использовала скорее веру, чем науку, отрицание значило гораздо больше, чем мы можем предположить. «Как ты – здоровье, силы, вид, желудок и т. д.?» – спрашивала Джейн в письме к Кассандре в 1811 году. В эпоху, когда услуги врача стоили дорого, добираться до него нужно было несколько миль и он не обладал достаточными знаниями для постановки диагноза, огромную роль играли народная медицина и самолечение.