В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта - [123]
Что касается дальних родственников, то преподобный Томас Ли и его сестра были не слишком счастливы, получив в собственность аббатство Стоунли. «Перемены в их жизнь пришли слишком поздно и не радовали их», – писала Каролина Остин. Другой гость, приезжавший в Стоунли, выражал мнение, что преподобный Томас и мисс Элизабет «чрезвычайно отягощены богатством, которого добились в конце жизни».
Этот гость, Мэри Берри, была уверена, что в руках новых владельцев аббатство Стоунли пропадает впустую. «Это настоящее богатство! – восклицала она. – Оно досталось людям, которые не принесли никакой пользы, не поощряли усовершенствований, не обращались к изящным искусствам, ничего не коллекционировали». Такой дом, как Стоунли, достоин того, чтобы владелец с солидным доходом вдохнул в него жизнь, зажег огонь. Это должна быть сцена для грандиозной пьесы. Если у обитателей великолепного дома, такого как Стоунли, не было средств или желания вести роскошную жизнь, окружающие считали это упущенной возможностью.
После смерти преподобного Томаса у миссис Ли-Перро появился еще один повод для недовольства. Они с мужем не взяли отступные, и теперь им досталось все аббатство. «Бедная миссис Л. П. теперь станет хозяйкой Стоунли, – шутила Джейн, – благодаря унизительным уступкам, которые, откровенно говоря, никогда не были им особенно нужны, – это будет суровым испытанием!»
На самом деле для Ли-Перро уступки были не такими уж «унизительными», и супруги чрезвычайно радовались своему благополучию. Но Джейн имитировала жалобные интонации своей тети, которая принадлежала к тому типу женщин, которые используют выражения «унизительные уступки» и «суровое испытание» в отношении неожиданно свалившегося на них огромного богатства. Таким образом, преподобный Томас после своей смерти оставил «больше несчастных племянников и племянниц, чем кто-либо из обычных жителей Соединенного Королевства», как выразилась Джейн. Она имела в виду себя и своих братьев и сестер, которые, за исключением Джеймса, снова не получили ни пенса. Такой поворот событий вызвал нечто вроде скандала среди близких друзей и родственников. Джейн отмечала, что одна дама «не будет удовлетворена, если к нам немедленно не придет очень солидный подарок» от Ли-Перро. Но солидный подарок так и не пришел.
Все это означало, что у Джейн появилась еще одна веская причина писать – заработок. В следующей книге найдут свое отражение хорошо знакомые ей чувства, которые испытывает бедная родственница в богатом доме. В феврале 1811 года она начала работу над «Мэнсфилд-парком». Джейн больше не хотела высмеивать чувствительные романы 1790-х, как она делала это в «Леди Сьюзан», «Чувстве и чувствительности» и отчасти в «Гордости и предубеждении». Ей нужно было найти новую тему. Это было время расцвета романтизма. Джейн читала лорда Байрона, но ценила его невысоко: «Прочла «Корсара», заштопала нижнюю юбку; больше заняться было нечем», – писала она. Джейн делала вид, что расстроилась, когда сэр Вальтер Скотт стал сочинять не только стихи, но и романы. «Не дело Вальтера Скотта писать романы, особенно хорошие, – жаловалась она. – Это нечестно. Он заработал достаточно славы и богатства как поэт и не должен отнимать хлеб у других людей». Она восхищалась его произведениями, но «Мэнсфилд-парк» будет настолько далек от них, насколько это возможно.
Этот первый из ее романов, задуманный в новом столетии, заметно отличался от предыдущих. Действие «Мэнсфилд-парка» происходит не в консервативной сельской среде времен юности Джейн, где жизнь вращалась вокруг главного особняка поместья и церкви, а девушки выезжали на балы. Французская революция и Наполеоновские войны изменили этот образ жизни. «Мэнсфилд-парк» описывает «неустойчивый мир девятнадцатого века» и оценивает установившийся порядок с «долей неприязни, порицания и чувства вины», как выразился критик Уоррен Робертс. Поместье Бертрамов, владельцев Мэнсфилд-парка, показано одновременно богатым и пришедшим в упадок, а персонажи Джейн живо отвлекаются на главные вопросы той эпохи: рабство, религию, богатство, истину, ложь. «Девизом этого романа могло бы стать «Измениться или погибнуть», – отмечает Робертс. – Одна из его тем – улучшение общества».
Тем не менее роман имеет глубокие корни в жизни самой Джейн, в том, что ей пришлось пережить в юности. Знаменитые представления в Мэнсфилд-парке, «Мэнсфилдские спектакли», как «язвительно» называла их Джулия Бертрам, вызывают в памяти маленькую театральную труппу в амбаре стивентонского пастората. В Георгианскую эпоху шли весьма жаркие споры о том, является ли участие в любительских спектаклях добродетелью, и Джейн использовала их для создания драматических коллизий. Будучи большой любительницей театра, Джейн в описании домашних спектаклей в Мэнсфилде демонстрирует глубокое знание жизни театральных трупп. Том Бертрам одновременно является и актером, и режиссером, в точности как в профессиональном театре, а Фанни достается роль суфлера, не слишком престижная, но очень важная, поскольку скрепляет всю постановку. Персонажи романа разыгрывают пьесу «Обеты любви», которую не менее семнадцати раз показывали в Бате, когда там жила Джейн; таким образом, ее выбор, вероятно, стал следствием знакомства с городом греха.
