В городе древнем - [53]
— Да-а… — только и мог протянуть Степанов.
Красно-желтая луна всходила все выше, выше, наполняя рериховским светом древний пейзаж.
— С кем же ты сейчас живешь, Леня? Кажется, мать вернулась?
— Живу с мамой, Михаил Николаевич… Сестра старшая эвакуировалась в Томск…
— В землянке живете?
— Нет, в погребе… Он у нас большой… — чуть не с гордостью ответил Леня. — Такого большого ни у кого не было… Заходите, посмотрите…
— Спасибо… Как мама после возвращения?
— Мама?.. — Леня замялся… — Мама… болеет…
— Не тиф, надеюсь?
— Нет, не тиф, — с некоторой уклончивостью, которую не сразу уловил Степанов, ответил Леня.
— А что же у нее?
Леня неопределенно повел рукой, и Степанов не счел за нужное уточнять, все более убеждаясь в том, что Леня действительно «отошел».
— Как твой котенок?
— Бегает! — радостно сообщил мальчик. — А то ведь все лежал…
Степанов раздумчиво покачал головой.
— Бегает… Значит, коньки «снегурочки»? А ведь до поры, когда станет Снежадь, еще далеко!
— Так она все-таки станет! — просто ответил Леня.
Зима наступит, Снежадь станет, можно будет кататься на коньках, все должно идти как заведено от века!
Степанов подошел к мальчику еще ближе и провел рукой по его плечу:
— Ищи, Леня, ищи…
— Да и то: ведь они стальные! Не могли же они сгореть?
— Не могли, Леня…
Он был благодарен ему: маленький единомышленник, укреплявший его еще больше в собственных убеждениях.
Пока с неба будет светить солнце, пока будет существовать любовь — жизнь не уступит тлену.
Степанов оглянулся вокруг и глубоко, свободно вздохнул и еще раз благодарно взглянул на Леню Калошина.
Степанов продолжал знакомиться с детьми и их матерями, обходя сарайчики и землянки.
Сегодня он начал с жилищ неподалеку от школы. Хотя не было в городе ни универмага, ни школы, ни фотографии, как и многого другого, жители для обозначения места говорили: «Против школы… Рядом с фотографией… Наискосок от универмага…» Сарайчики, подвалы, землянки…
Крайний сарайчик оказался, можно сказать, пятистенным. Первая половина раньше использовалась для хранения дров, из нее дверь вела во вторую, где еще недавно в подполе хранили картошку, капусту, огурцы. Пол, правда, жиденький сохранился, оконце тоже. Для того чтобы здесь можно было жить, сложили печурку, обмазали глиной стены, утеплили потолок…
Когда Степанов вошел, за столом сидели мурластая деваха и рыжеватый мужчина в старой, потертой шинели.
Отрекомендовавшись, Степанов спросил о детях.
— Нету. Мы да бабушка, — жуя картошку, ответила деваха.
— З-зачем ты г-говоришь неправду, Галя? — сказал мужчина. — Н-нет н-никакой бабушки.
Обычно, когда человек говорит заикаясь, кажется, что он нервничает, но мужчина говорил спокойно, с достоинством.
— Молчал бы! — прикрикнула на него деваха. — Без году неделя как живешь здесь, а мне этот сарайчик крови стоит! — И обратилась к Степанову: — Утеснить могут. А тут со дня на день небось дядька с теткой заявятся…
— Б-без нашего согласия, Г-галя, н-никого не вселят…
— Да хватит тебе. Много ты понимаешь!
Степанов вгляделся в мужчину попристальнее. Уж не Дубленко ли? Тот, по словам Бориса, тоже заикается. В памяти сразу всплыло все, что рассказал ему Нефеденков.
Мужчина опустил голову, понуро молчал. Деваха продолжала жевать картошку. Она была неприятна Степанову, и ему хотелось поскорее уйти, но возможность ближе познакомиться с Дубленко, прояснить что-то удерживала его.
Выдвинув из-под стола темно-зеленую табуретку, неловкое молчание нарушил мужчина:
— С-садись, товарищ Степанов. В ногах п-правды нет. — И добавил: — Будем знакомы — Дубленко.
«Ага! Тот самый…»
— Может, картошечки? — предложила деваха, когда Степанов сел.
— Спасибо, сыт.
Теперь Степанов совсем близко видел худое, бледное, с правильными чертами, чем-то даже приятное лицо Дубленко, и мысль, что этот человек мог быть преступником, показалась ему странной. Ему всегда казалось, что сущность человека накладывает свой отпечаток на его лицо.
— С-слушай, С-степанов, когда второй фронт откроют? — спросил Дубленко, доставая вилкой картошку из котелка и не глядя на Степанова.
Для многих понятие «второй фронт» предполагало конкретную помощь: вот взяли бы и помогли союзники, допустим, освободить Киев.
— Если бы я знал когда, — ответил Степанов. — Им что, над ними не каплет…
Дубленко обращался к нему на «ты», и в то же время это не выглядело ни панибратством, ни нарушением законов вежливости. Вроде вполне естественно: подпольщик и фронтовик, можно сказать, родные братья. Степанов принял эту форму обращения.
— Слушай, ты, говорят, из Нижнего Оскола? Котова некоего не знал там?
Не дрогнула в руке Дубленко вилка, ничего не изменилось в его лице.
— К-как же не знать? Жить в одном городе с ним, и н-не знать… А ч-чего это ты о Котове? Знал, что ль?
— Мир тесен… — уклончиво ответил Степанов.
Дубленко продолжал спокойно есть, густо посыпая картошку крупной серой солью.
— Куда столько сыплешь? — с упреком заметила деваха. — Где ее нынче добудешь?
— Добуду…
— Да уж ты добытчик известный! Много всего добыл…
Дубленко лишь вздохнул и показал глазами на Степанова: мол, при постороннем-то!.. Соображаешь?..
И сейчас же Степанову:
Тяжелая зима 1920 года, Москва в запустении, но нет разрухи в головах! Ленин и старый ученый готовят экспедицию на поиски метеорита в сибирской тайге.
Сергей Фёдорович Антонов — автор нескольких книг рассказов для взрослых и детей: «Дни открытий» («Советский писатель», 1952), «Дальний путешественник» (Детгиз, 1956), «Валет и Пушок» (Детгиз, 1960), «В одну ночь» («Знание», 1963), «Полпред из Пахомовки» («Московский рабочий», 1964), «Дорогие черты» (Военгиз, 1960), «Встреча в Кремле» (Детгиз, 1960), «За всех нас» («Знание», 1962), «Старший» (Детгиз, 1963) и другие.Среди рассказов Сергея Антонова особое место занимают произведения о Владимире Ильиче Ленине.
В эту книгу известный писатель С. Ф. Антонов включил свои избранные рассказы и повесть «Огонек вдалеке», посвященные жизни Владимира Ильича Ленина.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.