В горах Словакии - [38]

Александр сориентировал карту по компасу и от точки, обозначавшей наблюдательный пункт бригады, провел прямую линию, в масштабе отмерил на ней расстояние.

— Где-то здесь находится батарея, — сказал он, очерчивая кружочек на карте.

Александр подготовил данные для стрельбы и вызвал к телефону старшего офицера батареи:

— Сейчас начнем пристрелку первым орудием. Передайте всем наводчикам, чтобы тоже устанавливали на прицельных приспособлениях данные, которые буду передавать. Он поднял руку и остался так стоять, глядя на темный свод неба. И только на севере появилась вспышка — выдохнул, опуская руку:

— Огонь!

Глухо ударила гаубица, и Александру показалось, что на всем фронте вдруг установилась тишина. Но она длилась всего несколько секунд: где-то в районе каменной гряды врезался в землю тяжелый немецкий снаряд, а через некоторое время донесся звук взрыва гаубичного снаряда.

Александр поднес часы к глазам и ждал, когда вновь произведет выстрел немецкая батарея. Нет, она не нарушила своего графика: через четыре минуты напомнила о себе. Он уменьшил прицел, передал на батарею новые установки и, только вспышка окрасила небо, не повышая голоса, скомандовал:

— Огонь!

Александр несколько раз уменьшал и увеличивал прицел, делал довороты угломера то влево, то вправо, пытаясь нащупать место нахождения немецкой батареи, но она продолжала вести огонь как ни в чем не бывало. Но вот после очередного обмена выстрелами, вражеская батарея не отозвалась через четыре-пять минут. Ее выстрел прозвучал значительно позже, и Александр всем сердцем почувствовал, что находится у цели.

— Первый взвод, залпом, огонь! — скомандовал он.

Немецкая батарея замолчала надолго.

— Думаю, что мы нащупали батарею, — сказал Александр, оборачиваясь к товарищам, словно желая получить от них подтверждение своей правоте. — Ну как, навалимся на них?

— Навалимся!

— Батарея, пять снарядов, беглый, огонь! — скомандовал Александр.

Скоро эхо донесло слившийся воедино грохот.

— А теперь для крепости: пять снарядов, залпом, огонь!

Прошло десять, двадцать минут, полчаса... Немецкая батарея молчала. Александру очень хотелось верить, что она разбита.

Утром Неустроев сообщил ему по телефону:

— Вернулись разведчики. Они с горы наблюдали, как ты долбил немецкую батарею. Два орудия списаны в металлолом, два немцы сняли с позиции и увезли ремонтировать. Разведчики утверждают, что артиллеристы потеряли убитыми и ранеными более половины состава. Поздравляю!

* * *

Рано утром 5 сентября Волчков выехал на легковой машине в Банска-Бистрицу, куда был приглашен с другими советскими офицерами — командирами партизанских бригад — на заседание Словацкого национального совета. Машина быстро катилась по широкой асфальтированной дороге, обгоняя подводы, грузовики, военные тягачи с орудиями и минометами на прицепах.

Волчков совсем не следил за дорогой, за тем, что происходит вокруг. Он весь ушел в себя, в свои думы. Хотя Морозов и Ямрыжко напутствовали его добрыми словами: «Не волнуйся, все будет в порядке», он уезжал с тревогой в сердце. С каждым днем немцы наращивали силы, атаки их становились настойчивее, ожесточеннее. Теперь они, зная силы и возможности бригады, наверняка готовили против нее решительное наступление, которое могло начаться в его отсутствие.

Перед отъездом Неустроев составил ему список вооружения, которого необходимо было добиться у военного командования и Словацкого национального совета для усиления бригады.

Волчков приехал в Банска-Бистрицу около десяти часов утра. У входа в здание, где разместился Словацкий национальный совет, стояли часовые и дежурный офицер со списком в руках. Волчков назвал себя и предъявил удостоверение.

— Проходите в зал заседаний, — сказал офицер, делая пометку в списке против его фамилии.

В зале уже собралось много народу. Волчков увидел у распахнутого окна Машека. Склонив голову, тот внимательно слушал, что ему говорил высокий худой человек в круглых очках.

— Петр. — Кто-то тронул Волчкова за руку. Он обернулся: перед ним стоял улыбающийся Богоуш Верих.

— О, Богоуш, рад тебя видеть! Как дела? Что нового?

— Сегодня очень важное заседание, — отводя его в сторону, сказал Верих. — Из Москвы вернулись Кароль Шмидке — вон он разговаривает с Машеком — и подполковник Ферьенчик. Они доложат о результатах своей поездки и переговорах с вашими военными и политическими руководителями, а также с товарищем Готвальдом. Такие дела назревают, дух захватывает.

В зал входили все новые люди. В дверях остановились Алексей Егоров и Михаил Морской, огляделись, не зная куда пройти.

— Идите сюда, — позвал их Волчков.

Они не виделись с того дня, когда Морской, а затем Егоров со своими организационными группами приземлились на базе Волчкова. Партизанские бригады Егорова и Морского тоже втянулись в оборонительные бои с немцами и с трудом сдерживали их натиск. Морской был озабочен и досадовал, что в такое горячее время его вызвали сюда.

Прозвенел колокольчик, призывая всех к тишине. Офицеры заняли места в конце зала у раскрытого окна. К ним подсел Верих.

— Ты кого-нибудь знаешь из членов совета? — склонившись к нему, прошептал Волчков. — Кто сидит слева и справа от Шмидке?