В горах долго светает - [105]

— Потерпи, брат, в нашем деле спешить — угодишь не в кишлак, а прямо в райские сады аллаха. Задо-олго до срока. А там небось тоже порядок расписан и придется очереди ждать.

Афганец что-то понял, засмеялся, повинуясь сигналам регулировщика, отъехал назад.

Опыт минной войны научил советских саперов осторожности.

После первого траления сделали паузу, а потом решили провести еще несколько контрольных проездов. Саперы снова ушли с дороги, по которой двинулась машина. Кто мог знать, что взрыватель глубоко зарытого мощного фугаса, рассчитанный на многократное воздействие, встанет на боевой взвод под тяжестью трала уже при первом контрольном проходе? Полатайко держался вдали от тральщика и все же силу заряда фугаса предвидеть не смог. Машину вздыбило взрывом, но броня ее защитила экипаж. Направленный смерч земли и раздробленных камней достал командира взвода...

Наши военные медики совершили свой подвиг, сохранив зрение Сергею Полатайко. И когда он, уезжая на Родину, прощался с друзьями, на юношеском лице его, суровом от шрамов, читалась неподдельная грусть. Значит, есть в этой жизни, полной опасностей, своя, особенная притягательность. Человека возвеличивает его дело, а работа наших саперов в Афганистане — воистину святая работа. И что дороже душевного удовлетворения от опасных трудов, за которые тебе кланяются люди? Что дороже товарищества, которое здесь, в краю, опаленном войной, оберегает каждого надежней брони! Руки друзей бережно подхватили упавшего Сергея Полатайко, наложили первые повязки, доставили в госпиталь, не потеряв лишней минуты. И до самого выздоровления он был окружен заботой товарищей.

Теперь молодой офицер словно бы с завистью прислушивался к разговору саперов, только что вернувшихся с очередного задания. Героями дня стали сержант Андрей Трофимович и рядовой Олег Сурвило — они разминировали душманский склад оружия, обнаруженный в кяризе. Не тот ли самый, что нашел старшина Скалянский? Жаль, что я не догадался тогда об этом спросить. Мы видели потом извлеченные из подземелья минометы, сотни мин, ящики гранат и целую кучу туго набитых патронташей — «подарки» афганским крестьянам от американского президента, из Исламабада и Тегерана, переправленные бандитскими тропами, чтобы убивать тех самых крестьян и их детей, разрушать школы и мосты...

— В кяризах, сволочи, устраивают минные склады, кяризы минируют, а то и подрывают! — возмущался молодой солдат. — Им на людей совершенно наплевать.

До чего же понятен этот праведный гнев! Труд сапера близок труду крестьянина — оба имеют дело с землей, на которой все мы живем, от которой все достояние и богатство человека. А кяризы — рукотворные артерии жизни на этой земле. Без них солнечная чаша долины, обильная виноградом, превратится в пыльный котел. Саперам не раз случалось помогать местным жителям в очистке и восстановлении водосборных колодцев, и работа эта бывает не менее опасна, чем разминирование дорог. Душманам же чем хуже, тем лучше. Они получают свои деньги за убийства и разрушения, беды пахаря их не трогают. Поэтому заросли виноградной лозы, апельсиновые и гранатовые рощи — для них лишь удобное место засад, а подземные галереи кяризов — пути подхода к объектам диверсий или дороги бегства.

— Вот уж второй год я здесь, — говорил Валентин Георгиевич Дятлов, — и все не могу привыкнуть. Уходят мои на задания, и кажется, всякий раз готов разорваться, чтобы быть рядом с ними, каждого поберечь.

Присмотревшись к жизни саперов, начинаешь, однако, замечать, что, и не разрываясь, их командир умеет заставить людей чувствовать его присутствие всюду. «Умение» это — в поистине беспощадной придирчивости, с которой он всякий раз проверяет подготовку саперных расчетов и групп перед выходом на боевую работу. А вторая сторона того же «умения» — забота о людях. Говорят, у хороших отцов рано седеют виски. У Дятлова молодое лицо и совсем седые виски. Случается, его даже упрекают за «домашний патриотизм», особенно в том, что касается устройства жизни людей подразделения. На это у Дятлова свой ответ:

— Летчика, если он даже плохо выспался, в полет не пускают. Почему же я должен поступать иначе, посылая офицеров и солдат снимать душманские мины?

Не прошел зря тот давний разговор Дятлова с офицерами и активом: жизнь саперов преобразилась в несколько месяцев. В модулях и даже в палатках поражают чистота и уют. Не надо больше экономить воду — от скважины по трубам ключевая струя подается во все подразделения. В просторной столовой для солдат и офицеров, красиво устроенной их же руками, трудятся умелые повара. В спортивном городке в часы отдыха разгораются целые баталии между взводными командами. А возвращаясь с опасной работы, саперы спешат в русскую баню, окутанную пахучим можжевеловым паром.

Если же Дятлова хвалят за умение устроиться в поле не хуже, чем в ином типовом военном городке, он хитро улыбается: «Командир силен народом. Вы себе таких помощников заведите, как у меня». И называет имена офицеров, сержантов, рядовых. Надо услышать, с какой интонацией он их выговаривает: Анатолий Корж, Степан Мороз, Дмитрий Козел, Александр Коркодола, Виктор Гладуш, Сергей Вакалюк. И еще многие-многие имена и фамилии тех, кто поверил своему командиру, что и среди выжженного пустынного поля можно жить не хуже, чем в благоустроенных зимних квартирах.