В годы испытаний - [8]

— Сегодня, комиссар, — сказал однажды комбриг, вернувшись от артиллеристов, — день сложился на редкость неудачно. Сорвались занятия у пушкарей. Но зато тебе — подарок. Я открыл нового замполитрука. Прирожденный, доложу вам, воспитатель, записывай фамилию…

Федор Иванович много и кропотливо воспитывал командный и политический состав.

— Сами мы с вами, дорогой комиссар, всего не успеем и не сумеем переделать. Надо добиваться, чтобы в каждом звене дивизионного организма были энергичные, инициативные и преданные делу люди, — подсказывал мне Толбухин.

Придет, бывало, комбриг в полк и спросит командира:

— Ну-ка расскажите, голубчик, чем вы вчера занимались?

Командир, как правило, с жаром докладывал о том, сколько он дел завершил за день, работая от подъема до отбоя, в надежде, что комбриг похвалит его за усердие, поймет, как ему некогда. Но не тут-то было. Неизменно дымя папиросой и прищурив глаза, Ф. И. Толбухин скажет:

— Люди, которым всегда некогда, обыкновенно не умеют работать и потому ничуть не больше других, а то и меньше делают…

И завяжется тут беседа о стиле работы командира полка на основе разбора вчерашнего, позавчерашнего дня его деятельности. Комбриг терпеть не мог людей, которые пытались все сделать сами, считал, что на поверку, как правило, они не обладают высокими умственными и деловыми способностями, подавляют инициативу подчиненных, вносят сумятицу и неразбериху в воинский ритм.

— Ваше дело, — обращаясь к командиру полка, говорил Федор Иванович, — учить штаб, командиров батальонов, а они пусть учат командиров рот. Но вы должны проверить, как идет этот процесс…

Сам Ф. И. Толбухин очень любил проводить с командирами занятия по тактике в поле. Это была его стихия. Тактику и оперативное искусство комбриг знал превосходно. В 1933–1934 годах Федор Иванович блестяще окончил оперативный факультет Военной академии имени М. В. Фрунзе, а будучи командиром 72-й стрелковой, несмотря на загруженность по службе, все же находил время для повышения своего теоретического уровня.

Однажды я зашел к комбригу вечером, после окончания рабочего дня. Расстегнув ворот гимнастерки и ослабив ремень, покуривая, Федор Иванович сосредоточенно перелистывал толстые тома, изредка делая пометки в общей тетради своим размашистым красивым почерком. Я заметил, что это были двухтомник А. М. Зайончковского «Мировая война 1914–1918 годов» и книга Б. М. Шапошникова «На Висле».

— Читаю эти книги с большим увлечением и, можно сказать, с душевным трепетом, — сказал Федор Иванович, оторвавшись от работы. — Мысленно я вновь переживаю знакомые мне бои с немцами и белополяками, хотя смотрю теперь на многое совершенно по-иному… Другие времена!

К каждому занятию с командным составом комбриг готовился самым тщательным образом. Он лично разрабатывал учебные задачи, блестяще наносил обстановку на карту и этого же требовал от своих подчиненных.

Внешне невозмутимый и спокойный, Толбухин умел тонко и поучительно отчитать командира, которому обстановку на карте нанес кто-нибудь из штабников или писарь.

— А в бою, — спрашивал Федор Иванович, — за вас тоже писарь будет командовать?

Каждое решение боевой задачи отрабатывалось на занятиях последовательно, обстоятельно и глубоко, без какой бы то ни было торопливости. Комбриг не жаловал людей поверхностных, верхоглядов.

— Каково ваше решение? — спрашивал Федор Иванович одного из командиров полков.

— Первым батальоном сковываю противника с фронта, вторым и третьим батальонами со средствами усиления скрытно совершаю обходный маневр через балку, что южнее отметки триста один и четыре, и наношу удар с фланга о целью окружения и уничтожения врага.

— Через какую балку?

— Я уже сказал, — бойко чеканит командир, — через балку, что южнее отметки триста один и четыре…

— А какова ее глубина? — спокойно уточняет комбриг.

— По карте определить не могу, — пожимает плечами командир, — выясню на местности.

— Поздно будет, батенька, поздно, — поднимаясь из-за стола, говорит комбриг и начинает подробно рассматривать это решение. Оказывается, командир полка слабо знает топографию.

— На карте, товарищи, обозначена глубина балки — четыре метра. На некоторых участках она выглядит как овраг. Балка поросла кустарником. Посередине — ручей. Как же можно провести через нее скрытно два батальона, да еще со средствами усиления? А балка, учтите, противником пристреляна. Умный противник — а мы не смеем рассчитывать на глупого противника — позволит вам втянуть в балку ваши батальоны и накроет их огнем… Так что повторим все сначала… — Комбриг начинает рассматривать другие решения, пока не будет найдено самое оптимальное.

Предметом особой заботы Федора Ивановича было использование артиллерии при прорыве вражеской обороны. Отработка задач артиллерии была настоящим испытанием для командиров. Рассматривались, скажем, задачи артподготовки, в ходе которой огневики должны были еще до начала атаки нарушить систему огня противника и проделать проходы в его инженерных заграждениях. Комбриг непременно уточнит, какие цели врага должны быть подавлены, где, исходя из взглядов противника и характера местности, могут быть размещены его огневые средства, как расположить нашу артиллерию и минометы, чтобы выполнить задачи артподготовки и поддержки наступления пехоты и танков.