В глухих лесах - [44]

— Господи, и вы называете это уликой?! — выпалила Кэрол.

— Ни в коем случае. Это только подтверждение более значимой информации. И есть еще один факт, самый весомый, именно то, что включает его в список из пятидесяти одного человека, все еще подозреваемых в убийстве.

Пятьдесят один. Кэрол отметила, что список сокращается.

— Вы имеете в виду, что Томми знал Энни Дональдсон?

— Нет. Это как раз то, что говорит в его пользу. Потому что такие убийцы избегают каких-либо связей со своей жертвой. Так проще остаться незапятнанным.

— И он остается невинным, — резко сказала Кэрол. — Тогда что же может заставить его почувствовать себя виновным?

— Случай, который произошел в Роуатаун, Коннектикут, где нашелся свидетель — женщина, которая видела, как жертва садилась в машину с мужчиной. Когда женщину опросили, она вспомнила несколько деталей: машина была бледно-голубого или серого цвета, компактный «седан» японского производства, и, более того, она вспомнила свое впечатление от номера машины.

— Впечатление, — с сомнением повторила Кэрол. — Странное слово, что-что, а уж это описание должно быть точным.

— Она сказала, что на номере была комбинация из трех цифр и трех букв, и, что наиболее важно, две из трех цифр были восьмерки. Это значительно сужает круг поиска. Полицейское управление, занимающееся этим делом, провело компьютерное исследование зарегистрированных номеров. Это-то и привело меня к вашему брату.

— Но у него нет никакой машины, — возразила Кэрол. — И он не числится в списке подозреваемых полицией.

— Служебная машина, которую водит ваш брат, — парировал Миллер, — серый седан «Тойота», номер 858 BF6.

Некоторое время Кэрол переваривала полученную информацию. Затем она вскинула руки.

— Подумать только, две восьмерки. Ваш один-единственный свидетель составил себе впечатление, что в номере были две эти цифры… и из-за этого мой брат попал в разряд ваших кровожадных сумасшедших. Как могло все свестись к двум вшивым восьмеркам?

— Дело в том, — тихо ответил Миллер, — что больше у нас практически ничего нет.

— Это просто несправедливо, — резко сказала Кэрол.

— Убийца — это убийца, кем бы он ни был. Женщины, которых он убивает, красивы, некоторые из них многого в жизни достигли. Тем не менее, он легко добрался до них. Это значит, он гений обмана, Кэрол. Это значит, — добавил Миллер, — что он может одурачить кого угодно.

Она поняла намек — ее мог одурачить родной брат — и плоть и кровь.

— Вы так уверены в том, что делаете, не так ли, Пол. Вы страдали, я в этом не сомневаюсь и очень сожалею. Но разве это дает вам право заставлять страдать других людей, которые невиновны. У вас есть список — скольких теперь? — пятидесяти подозреваемых, и вы ходите, задаете вопросы, и люди, которые их любят, страдают… а вдруг все из этих пятидесяти невиновны? — Ее голос оставался твердым, хотя на глаза навернулись слезы. — Что дает вам право делать это, когда этим занимается полиция и?..

— Полиция не приспособлена к расследованию таких дел, — сказал Миллер. Его высокомерие заставило Кэрол замолчать. — Неужели вы не видите? Такие дела расползаются на большую территорию, становятся причиной ревности и соперничества между полицейскими управлениями, теряются в их внутренней грызне. Кроме того, слишком много информации нужно проверить. Тысячи улик, а одна существенная теряется в ворохе остальных, ее мог просто пропустить рядовой полицейский, который думает только о ссоре с женой прошлой ночью. — Миллер сжал руку Кэрол. — Но со мной этого не может случиться, Кэрол. Это моя жизнь. Для меня нет ничего более важного. Ничего! И ничего не будет.

Его хватка усилилась, и Кэрол вздрогнула. Когда она посмотрела ему в лицо, он отпустил ее руку. Она почувствовала одновременно и сострадание, и гнев, и жалость. Это был человек, одержимый идеей, которая могла только причинить ей усиливающуюся боль, — по крайней мере, пока она не докажет ему невиновность Томми. Но она простила его, потому что знала, чтобы он ни сделал, его боль все равно будет сильнее.

— Вопросы, — сказала она. — Вы сказали, что хотели кое-что выяснить.

Он колебался. Сейчас он выглядел старым, уставшим; она устроила ему нелегкое испытание.

— Основные вещи, — сказал он. — Замечали ли вы когда-нибудь, что он был возбужден или расстроен… что-нибудь, что дало бы вам повод сомневаться…

— Никогда, — ответила Кэрол, ей не хотелось выслушивать все остальное. Миллер пристально посмотрел на нее.

— В таком случае, думаю, это все.

Он встал и коснулся рукой своей старомодной шляпы.

— Большое спасибо, Кэрол.

Такая внезапность выбила Кэрол из колеи. Она встала.

— Вы еще… Я еще буду вам нужна?

— Поживем — увидим, — медленно ответил он. — До свидания.

Она машинально повторила: «До свидания».

Миллер еще раз пристально посмотрел на нее. Он встал, поднявшись со скамьи так, будто это потребовало огромных усилий воли. Кэрол почти встала, когда он быстро повернулся и пошел прочь.

«Любопытно, — думала она, провожая его взглядом. — За что он меня благодарил?» Она ничего ему не сказала. Кэрол чувствовала, что Пол Миллер пришел больше из-за того, чтобы дать ей ответы, а не задавать вопросы.