В глухих лесах - [42]

— Мне очень жаль, мисс Уоррен — сказал Миллер, неожиданно схватив ее за руку.

— Вы хотите, чтобы я позвала полицейского? — сказала Марго, повысив голос.

Кэрол повернулась и посмотрела на Миллера. Нотки сожаления, которые она услышала в его голосе, смягчили ее. Она ответила на вопрос Марго, отрицательно покачав головой.

— Нет, — сказала она, — не надо вызывать полицию, мы имеем дело с больным человеком.

— Мисс Уоррен, когда я сказал «сожалею», я и не думал, что вы поймете. Я сожалею, что все это не кончилось.

Он все еще держал ее за руку, но хватка ослабла. Она не пыталась высвободиться.

— Что касается того бухгалтера из Сиракуз, — продолжал Миллер, — его отпустили через двадцать четыре часа; он был не убийцей, а всего лишь одним из тех, кто стремятся быть в центре внимания и готовы ради этого признаться в том, чего не делали.

Кэрол смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Дело было не только в том, что он принес новость, которая (если это правда) означала, что кошмар будет продолжаться. Она удивилась его осведомленности — насколько она знала, эта информация еще не стала достоянием общественности: Эрик сказал ей по секрету.

— Откуда вам известно о бухгалтере? — спросила она.

— Кэрол, дорогая, — заговорила Марго, — давай уйдем отсюда. Думаю, ты права, этот человек болен.

Кэрол передумала. Она хотела знать, правду ли говорит Миллер, и если да, то как он узнал об аресте.

Он отпустил ее руку.

— Я объясню, — сказал он. — Но я хотел бы поговорить с вами наедине.

Он взглянул на Марго, сердечно ей улыбнулся несмотря на ее злое выражение лица и снова повернулся к Кэрол:

— Если сейчас не лучшее время, давайте встретимся позже.

Кэрол посмотрела на Марго:

— Можем мы отменить завтрак?

— Мне все равно. Я волнуюсь только за тебя. Думаю, ты не должна доверять ему.

— Я и не доверяю, — сказала Кэрол. — Но я хочу, чтобы он объяснил.

Марго колебалась.

— Увидимся позже, дорогая. — Она обернулась к Миллеру, как будто хотела ему что-то сказать, но промолчала и пошла к лестнице в конце коридора.

— Вы хотите поговорить здесь? — сказал Миллер, когда Марго ушла. — Или мы можем сесть? — Он указал на класс с детскими стульями.

— Тут есть игровая площадка, — сказала Кэрол. Она не боялась оставаться с Миллером наедине. Таких случаев уже было предостаточно, и какую бы боль он не причинял ей, она никогда не была физической. Но мир, который он с собой приносил, темный и полный ненависти, оказывал на Кэрол почти физическое воздействие.

Они спустились по лестнице и вышли на большую площадку с гимнастическими снарядами в одном углу и несколькими деревянными скамейками. Дети не гуляли, и огромный пустой двор казался мрачным под ноябрьским небом.

Как только они сели на ближайшую скамью, Кэрол спросила:

— Если правда, что человек, который признался в преступлении, невиновен, значит, вы пришли, потому что мой брат все еще на подозрении?

— Да.

— И вы пришли, — ядовито сказала Кэрол, — только чтобы сказать, что продолжаете свои штучки? Или, может быть, вы думаете, я скажу вам что-нибудь, что докажет вину моего брата?

— Я здесь потому, что дело не закончено, — мягко сказал Миллер, — и пока этого не случится, я буду разговаривать с людьми, которые могут помочь остановить кровопролитие.

Кэрол попыталась удержать злость.

— Послушайте, мистер Миллер, я говорила с братом. Я знаю, что вы приходили к нему, и он старался вести себя по отношению к вам открыто и честно. Теперь вы должны знать, что он не тот, кого вы ищете.

— Если бы убийца выглядел виноватым, Кэрол, его бы уже схватили.

Кэрол сдержала чувства. Она была неприятно удивлена тем, как он попытался сблизиться с ней, между делом назвав ее по имени, но промолчала.

— Я всего лишь хочу задать вам несколько вопросов, — сказал Миллер.

Сначала Кэрол не поняла, но потом неожиданно осознала, что он собрался задавать ей прямые вопросы относительно Томми, допрашивать ее, стараясь установить его вину, возможно, опровергнуть алиби. Новая тактика привела ее в бешенство.

— Черт возьми, вы хотите ответов, но сами не дали ни одного. Вы ответите на мои вопросы, прежде чем я услышу еще хоть одно обвинение в адрес моего брата.

— Я никого не обвиняю, — поправил Миллер. — Я всего лишь сказал, что он один из подозреваемых.

— Но какое вы имеете право? — закричала Кэрол, больше не в силах сдерживаться. — Кто вы, Миллер? Как вы узнали о бухгалтере из Сиракуз? Откуда вы… и куда уходите, когда пропадаете из моего поля зрения.

— Вы заслужили ответы на эти вопросы, — ровно сказал Миллер. — Это одна из причин, по которой я хотел вас видеть.

Он сел и нервно повел плечами. Пока он говорил, он не смотрел на нее, а уставился в дальний угол площадки.

— Вы знаете, Кэрол, что я работаю сам для себя. Я иногда сотрудничаю с властями: полиция знает меня, так как я занимаюсь этим делом, но у меня нет официальных связей.

Как слепой, ожидающий звука человеческого голоса, он слегка придвинулся к Кэрол, но она ничего не сказала, и тогда он продолжил:

— Но почему я это делаю — должно быть, вам интересно, — и как я могу себе это позволить? Потому что мне никто не платит… Я делаю это по призванию. — Миллер продолжал, опустив глаза к земле. — Три года назад у меня было свое дело — консультации по охране. Я работал с банками, ипподромами, оборонными предприятиями, где было что терять — деньги, оружие или секреты. Это было прибыльное дело. А затем…