В эпицентре бури - [11]

последующей минутой Марк всё больше становился ничтожеством в моих глазах; я

поражался насколько слеп, я, должно быть, был, когда приглашал его. Да и отец не умел

ничего делать толком; поразительно, как у некоторых таких раздражительных

родителей могут быть такие уравновешенные сыновья. Целый день мы просидели в

унынии, а наше рыболовные снасти было всё ещё не распакованы.

На следующий день стало ещё холоднее, и первыми словами отца были: “Мы

собираемся домой.” Никто не возразил.

Я получил суровый урок в те дни. Он касался не рыбалки, а людей.

Если те, кого позвали рыбачить, не рыбачат, они воюют.

Когда энергия, которая должна быть направлена на работу вне, тратиться внутри, результатом, как правило, бывает взрыв. Вместо забрасывания сети, мы забрасываем

друг друга камнями. Вместо протянутой руки помощи, мы тыкаем обличающими

перстами. Вместо того, чтобы быть ловцами потерянных, мы становимся критиками

спасенных. Вместо того, чтобы помочь страждущим, мы причиняем боль помощникам.

А

результат?

Церковь

скряг.

Показушная

духовность.

Глаза-щелочки,

выискивающие бородавки у других, и игнорирующие свои собственные у себя под

носом. Скрюченные пальцы, которые не замечают достоинств, а указывают на слабости.

20

Раскол церквей. Неубедительные свидетельства. Разбитые сердца. Узаконенные

войны.

И что печальнее всего, бедные уходят голодными, запутавшиеся уходят без совета, а заблудшие уходят непонятыми.

Если те, кого позвали ловить рыбу, не ловят её, они воюют.

Но не забудьте и о другой стороне этой рыбацкой истории: если те, кого позвали

ловить рыбу, ловят её, они процветают!

Ничто так не уладит любой случай раздражения, чем совершение вечер- него

богослужения. Ничто не возвращает истинное видение вещей лучше, чем посещение

больничной палаты. Ничто не объединяет солдат лучше, чем общее задание. Оставьте

их в казарме, не на линии фронта, на неопределенное время и посмотрите, что случится

с их поведением. Они найдут любой предлог, чтобы быть недовольными. Койки

слишком жесткие. Командиры слишком строгие. Компания, ставшая неинтересной. Но

поместите тех же самых солдат в траншею, и пусть они покланяются пулям. И то, что

было постылой казармой, будет казаться прибежищем. Койки будут восприниматься

благом. Еда будет почти идеалом. Командиры будут наставниками. И от компании они

будут в восторге.

Если те, кого позвали ловить рыбу, ловят её, они процветают!

Иисус знал это.

Он прибыл в Вефсаиду сильно печаленный, усталый, с желанием остаться наедине с

учениками. Никто бы не обвинил Его, отпусти Он людей. Никто не стал бы критиковать

Его, отмахнись Он от них. Но Он не сделал этого. Потом ... Он поступит так. Потом ... Он

потребует, чтобы они ушли, и будет искать одиночества.

Но не раньше, чем Он “излечил их больных”(25) и научил их “многому”.(26) “Я”

было забыто... было служение другим... душевное напряжение ослабло.

Учтите это. В следующий раз, когда “внешние” раздражители подталкивают вас

захлопнуть дверь и остаться внутри, оставайтесь столько, сколько можете терпеть. А

потом выходите, т.к. когда те, кого позвали ловить рыбу, не ловят её, они воюют.

5. РАДОСТЬ ПУТЕШЕСТВИЯ

У НЕЁ БЫЛО МЕСТО 14Е, а я сидел на 14D.

Она была деревенская, а я - городской. Она была отсталая, а я - современный. Она

была домашняя, а я так называемый “профессионал”. Но она умела видеть, а я был слеп.

“Наверное они специально поставили эти сидения так близко друг к другу, не так

ли?” - спросила она, когда я садился.

Её лицо было в полуметре от моего. Она была похожа на таксу; брови поднимались

шалашиком над носом, а толстые щеки и двойной подбородок обвисли. Улыбалась она

так широко, что можно было видеть дырки в верхних зубах, к тому же шея её по

отношению к плечам была под углом чуть ли не в 45 градусов, поэтому голова

находилась впереди плеч, а не над ними. У неё была короткая стрижка и синий

велюровый брючный костюм.

Я не знаю, была ли она старой или выглядела старой, но я точно знаю одно: она

никогда прежде не летала.

21

“Я не часто летаю, а вы?”

У неё расширились глаза, когда я сказал ей, что часто.

“Ух ты, это должно быть здо-о-рово.” (Она умела добавлять звук в любом слове.) Я тяжело вздохнул про себя - настроение моё уже было плохим: неделя оказалась

беспокойной, самолет опоздал и был переполнен, зуб мой болел, а лекарство было

забыто в отеле. Я хотел спать, но была работа, которую нужно было сделать, а тут сиди

рядом с этаким вот “божьим одуванчиком”

“Ах, молодой человек, взгляните-ка на это!”

Она указала на самолет перед нами на взлетно-посадочной полосе.

“Этот самолет такой ба-а-льшой?!”

“Да”, - ответил я, надеясь, что мой краткий ответ подскажет ей, что я не склонен

болтать. Но это не сработало.

“Я собираюсь повидать своего мальчика в Далласе. Вы вообще-то ездите в Даллас?

Надеюсь с ним всё в порядке. На прошлой неделе у него были проблемы с желудком. У

него есть новая собака. Я не могу дождаться, чтобы поскорей увидеть её. Это лабрадор.

Вы знаете, что это такое? Они большие и милые и...”

Она была потрясающа, умея не только добавлять звук в каждом слове, но и

отвечать на собственные вопросы.

Пока мы взлетали, она молчала. В течение нескольких минут она не сказала ничего, а потом вдруг издала звук, как будто звала свиней к завтраку.