В двух шагах от рая - [5]

Их экспедиция – очередной шаг отчаяния. Как в футболе – удар по воротам с середины поля – авось, попаду, авось вратарь зазевается, авось… Сколько таких было, сколько еще будет. Да и какая они экспедиция – военный с переизбытком знаний, закачанных под ментоскопом, монах и девчушка, едва получившая первую ученую степень. Тасуют, составляют, в надежде отыскать выигрышную комбинацию. Тактика, не хуже прочих.

– А еще говорят, к Нетерпимым Боги спускаются! И исполняют, значит, все, что ни попросят!

– Мозгов себе попроси.

6.

КЕЛЬВИН

– Подайте! Подайте! Во имя Богов Исполняющих, сделайте подношение…

Кельвин обернулся – в зал входил один из нищенствующих. Попрошайки Города – отдельная группа, хотя и разношерстная. Кто прибыл на Элизию, как большинство, ради исполнения желания, однако, истратив средства, так, что не осталось даже денег на обратный билет, остался на проклятой планете, живя подаяниями. Другие считали, что подобный образ жизни – прямой путь к исполнению желания. А кто-то – Кельвин уверен, были и такие – пожелал стать счастливым – и желание исполнилось. Каждая кредитка, брошенная в пластиковую кружку, осчастливливала несчастного.

– Благодарю, спасибо, пусть исполнится ваше желание, как вы того хотите…

Вот именно – как хотите, а не как поняли нечестивые и неистинные Боги, или кто здесь занимается реализацией мечт.

«Блажен, кто помышляет о нищем! В день бедствия избавит его Господь, сохранит и сбережет его. Наследует он царствие Божие и блажен будет на земле», – сама пришла на ум цитата из изречений Фра Аквинского.

Пластиковая кружка наполнялась – многие подавали довольно охотно. Кто знает, какими критериями руководствуются Исполняющие Боги, и не глядят ли они в эту самую минуту со своей Пирамиды на Город. Кельвин поморщился – Бог един, и он отнюдь се сидит в Пирамиде на проклятой планете. И, если желание исполняется, то только волей Его!

На большинстве планет, нищие давно обзавелись портативными терминалами – прогресс коснулся и этой, одной из древнейших «профессий», электронные деньги, чипы, вживленные в тело, давно заменили наличные. Однако на Элизии – гляди ж ты – пластиковые кредитки, кружка…

– Помолись Исполняющим Богам за меня – Залмана Куинга из Канесторских Куингов, – кредитка ложится в кружку.

– Благодарю, добрый человек, помолюсь, обязательно помолюсь.

– И за меня Мессару Баратудинову, пусть сбудется мое желание.

– Сбудется, добрая госпожа, обязательно сбудется, как вы того хотите.

Кельвин отметил, что ни один из новоприбывших, не сделал подношение, хотя нищий уже пару раз проходил, мимо, старательно тарахтя наличностью в кружке.

Их можно понять – авось желание исполнится уже сегодня, тогда – зачем тратиться. А, если не исполнится, неизвестно сколько придется задержаться на планете – деньги самим пригодятся. К тому же, не факт, что молитвы нищего значат хоть что-нибудь для Богов. Как и не факт, что нищий вообще молится.

Тарахтя деньгами, нищий проходил мимо Нетерпимых, один из служителей культа, лишь на мгновение прервав свое занятие, ударил по кружке, выбив ее из рук попрошайки. Кредитки разлетелись по полу. Как ни в чем не бывало, Нетерпимый вернулся к трапезе.

Картина поразила только новоприбывших, старожилы, в том числе и сам нищий, спокойно отнеслись к произошедшему. Последний со словами: «Мир вам, добрые люди», – полез под стол, собирать деньги. Кельвин, конечно, слышал, что Нетерпимые не признают никаких других орденов Элизии, считая свой – единственно истинным, но, чтобы так… действительно, дьявольское место. Прав, прав был тот старик на острове: Содом и Гоморра – вот что такое эта планета!

– Ваш ключ, – портье уже протягивал брелок с цифрами.

– Благодарю… – хотел добавить «брат», но сдержался. Да, он не в монастыре и не в милом городке Путивле рядом.

– Через пол часа, здесь, внизу, – протиснувшись мимо него, бросил майор Тадао. Тон военного был командный и далек от дружелюбного, но монастырская привычка послушания взяла свое.

– Хорошо… – и снова «брат» едва не выскочило на язык.

Майор – не брат и, наверняка, иной веры. Неверное обращение, иногда коробит, пуще оскорбления. Хотя. Один Бог ведает, что может оскорбить военного. Человека, чье ремесло – убийство себе подобных. Спаси, Господи, его душу, ибо не ведал он, что творил… Ведал, наверняка, ведал, но: «Не судите, да не судимы будете».

Кельвин плотнее прижал мешок и поплелся к себе в номер.

– Брат Кельвин.

– Да, отец игумен.

Обычно суровые глаза отца-наместника на этот раз лучились добротой. Контраст был столь разителен, что Кельвин даже позволил себе, как следует проморгаться, проверяя, не почудилось ли ему, спросонья.

– Планета Элизия, вам что-нибудь говорит данное название?

Восемь лет монастырской жизни. Посты, каждодневные молитвы, послушание, усмирение плоти, думал – все это научило его сдерживать чувства, притупило давнюю боль. Сердце, помимо воли, забилось сильнее, и кровь застучала в висках и еще он качнулся, как от удара, кажется.

– Я слышал о ней, отец игумен.

– Хорошо.

Заметил ли наместник его состояние? Знает ли? Он исповедовался до пострига и рассказал все, не потому, что в произошедшем была его вина, нужно было просто излить душу, высказаться. Исповедовался не игумену, к тому же тайна исповеди…