В другой раз повезет! - [60]

Когда я только прибыл в Рино несколько лет назад, я сложил свои скудные пожитки в чемоданчик, купленный в секонд-хенде перед отъездом на плотину Гувера. А в последний день я упаковал туда ковбойские шмотки и оставил в мужском туалете на вокзале. Пусть кто-нибудь найдет им лучшее применение. Я тогда поклялся, что никогда в жизни больше не надену синие джинсы. Когда в шестидесятые годы в джинсу облачились все от мала до велика, медсестра Ханна (та самая дикарка Ханна, которая ездила верхом на пони с сестренкой Джуди) меня уговаривала тоже купить себе пару. Я наотрез отказался. Когда она спросила, чем вызвана моя ненависть к моде, я расправил плечи и процитировал Цеппелину:

– В них же не сядешь! Жмут так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Это была своего рода шутка. Как видите, я из тех, кто усыхает с возрастом. И тут Цеппелина была права! Когда ты сморщенный, как изюм, ты в любой одежде выглядишь на сто лет, даже в джинсах.

Прежде чем оставить чемодан, я вытащил оттуда несколько вещей. Сэндвич от Маргарет. Вонючие сапоги. Нинин револьвер. Фотографию (ту же, что у вас в руках). Сэндвич я оставил на лавочке в зале ожидания – я есть не хотел, а кому-нибудь пригодится. Сапоги поставил рядом с мусорным ведром у дверей вокзала. Если кто решит забрать, пусть заранее знает об их существенном недостатке. Потом побрел на мост Вирджиния-авеню и бросил в воду револьвер, а также чужое обручальное кольцо.

Я долго еще стоял на Мосту вздохов и, как дурак, вглядывался в лица на фотографии. Затем попытался ее свернуть так, чтобы отделить Эмили и оставить Макса, Сэма и Маргарет. Но мы с ней слишком близко стоим, видите? Когда стал рвать по сгибу, мое лицо осталось на противоположной стороне. Я тогда всю фотографию разорвал и скинул вниз. Мелкие кусочки, поблескивая, завертелись в воздухе, потом опустились на воду, немного поплавали и один за другим утонули.

Чаевые от Эмили я выбрасывать не стал.

Глава двадцать пятая

После долгой дороги я вылез из поезда в Вистлере помятый, измотанный и подавленный и сразу с вокзала пошел на кладбище.

Сначала я растерялся, потому что надгробия с именами родителей нигде не было. Потом сообразил, что их могила – свежий холмик на двойном месте, пока без плиты. У изголовья торчал колышек с этикеткой, который подтвердил догадку. А потом я увидел женщину – примерно возраста Нины, которая сажала розы на одной из соседних могил.

– Вард Беннет! – воскликнула она. – Ты ли это? Как вырос! Я бы не узнала, но ты копия отца! Как учеба?

– Учеба? – переспросил я.

– Разве ты не в медицинском университете?

– А, ну да… – пробормотал я. – Сейчас нет.

Она протянула мне руку, предварительно вытерев ее о штаны.

– Я Ханна Гретс. Ты меня, наверное, не помнишь. Когда ты пошел в первый класс, я была в пятом… Я работаю в Мемфисе медсестрой в больнице Святого Джозефа. Вот приехала навестить маму, посадить розы. Взяла отросток из нашего старого сада. Новые хозяева дома разрешили.

– Ваша мама умерла? – спросил я. – Мне очень жаль!

Я отметил, что могила матери Ханны уже успела порасти травой и холмик сгладился. Значит, она умерла довольно давно.

– Мне тоже жаль, – сказала Ханна.

Она покраснела, ее глаза наполнились слезами, словно несчастье только-только случилось и она еще не в силах совладать с горем. Ханна принялась обмахивать лицо ладонями, потом шумно выдохнула:

– Ее уже давно нет, а я скучаю… Вспоминаю каждый день.

Я больше ничего не спрашивал о маме. Не хватало нам обоим разрыдаться.

– Как ваша сестра – Джуди? Все еще в Вистлере?

Ханна рассмеялась:

– Боже упаси! Джуди смылась при первой возможности. Сбежала в Голливуд, чтобы стать знаменитой актрисой.

– И как успехи?

– Не знаю. Лично я пока не видела ее на экране. А ты?

Я умудрился не расклеиться, когда Ханна в свою очередь принесла соболезнования мне. Потом она проводила меня до погребальной конторы мистера Шеффера и отправилась дальше своим путем – на вокзал и обратно в Мемфис. Вот в чем заключалась прелесть маленьких городков до появления автомобилей. Все наиболее важные места располагались в пешей доступности друг от друга. Вокзал рядом с главной площадью, церковь рядом с бильярдной, больница рядом с кладбищем. Много лет спустя я вернулся в Вистлер после ординатуры, Ханна стала работать со мной, она сняла для нас помещение через дорогу от больницы. Слева был продуктовый магазин, справа – погребальная контора, а в конце улицы – кладбище. Как мы говорили, «чтоб два раза не ездить». Когда умирал пациент, мы одалживали каталку в продуктовом и сами везли покойного в погребальную контору, тем самым экономя его семье двадцать баксов – «Скорая» за меньшие деньги не повезет, хоть и ехать-то два шага.

В день, когда мы шли с Ханной с кладбища в погребальную контору, она мне объяснила, что, пока не готова плита, могилы всегда помечают колышками. Она ждала полгода, пока для матери изготовят надгробье.

– Можно подумать, эти плиты из чистого золота! – жаловалась Ханна. – Я несколько лет выплачивала долг. Не представляешь, как ужасно несколько лет платить за могильную плиту!

Кажется, она думает, что мы, Беннеты, до сих пор богаты. Неужели не слышала о нашем разорении?