В другой раз повезет! - [27]

Я обошел «Пирс Эрроу» кругом, проверяя на предмет повреждений. О чудо! Ни единой царапины. Я засунул ослиную башку в багажник и оглянулся в поисках Эмили – хотел забрать у нее зад. Серая махровая ткань одиноко лежала на асфальте. К моему ужасу, Эмили и след простыл.

Впрочем, она ушла недалеко. Я застал ее сидящей на коленях возле решетки канализации. Крылья запутались в шлейфе, пустоглазая маска съехала на затылок. Я присел рядом, снял с нее маску и подержал волосы, пока ее рвало. Когда приступ прошел, я спустился к реке и намочил в холодной воде бандану. Эмили вытерла лицо и выпрямилась.

– Напиваться не так весело, как Нина расписывала, – пожаловалась она.

– Да уж, – сказал я.

– Когда я была беременна, несколько месяцев меня рвало целыми днями.

Организм очистился, и Эмили заметно протрезвела.

– Врачи боялись, что я умру от голода. Желудок ничего не принимал. Только соленые крекеры, и то не всегда.

Если бы я тогда успел поучиться в медицинском, я бы объяснил, что во время первой беременности женщины иногда страдают чрезмерной рвотой – это называется гиперемезис. Достаточно редкое явление, однако случается. Раньше его называли «природная регуляция рождаемости». Не всякая женщина отважится на второй заход, пережив такое.

Поскольку в медицинском я в то время еще не учился, я сказал:

– Не очень-то приятно.

– Совсем неприятно. А муж никогда не держал мне волосы, пока меня тошнило. Ни разу.

Я помог снять крылья и положил их в багажник, Эмили заползла на переднее сиденье, и мы были готовы ехать домой, на ранчо. Я повернул ключ в зажигании и в свете приборной доски увидел ее лицо – с испариной на лбу и бледнее белой маски.

– Подождите! – попросила она. – Пусть желудок немного успокоится.

– Пожалуйста, – ответил я.

Эмили сделала глубокий вдох.

– Кажется, я не создана для увлекательных приключений, о которых рассказывает Нина…

Голос звучал даже более хрипло, чем обычно.

– А как же «скорее застрелюсь, чем пойду на маскарад»? – спросил я.

– Наверное, поэтому она и попросила спрятать револьвер. Чтобы не было соблазна.

– А где были ключи?

– Нина нашла их в моем сапоге.

– Куда сама и спрятала.

– Не исключено.

– Значит, она изначально планировала приехать?

– Мы хотели сделать всем сюрприз.

– И Нина вела с ослом на голове?

– Нет, конечно! – воскликнула Эмили. – Она же не сумасшедшая! В маске вести невозможно – очень плохо видно. Мы сразу поняли, когда съехали в канаву после выезда на главную дорогу. Нам невероятно повезло – канава была мелкая, и мы выбрались. Я толкала!

– Сказочное везенье. А дальше что?

Дело было так: первым делом они заехали в винный магазин, потом припарковали «Пирс Эрроу» на стоянке у реки и начали пить. Они не успели как следует рискнуть жизнью, к моему облегчению. Просто слишком много и слишком быстро выпили на голодный желудок. Как подростки… Чайники! Так, кажется, говорят? Я-то думал, что Нина бывалая кутежница и знает, что к чему. Видно, переоценил.

– А верх я оставила открытым, чтобы шнапс успел высохнуть, – завершила свой рассказ Эмили.

– Шнапс! – фыркнул я.

Школьницы, честное слово!

– Вкус у него как у освежителя для рта. Мятный.

Теперь понятно, почему Нинин поцелуй пах мятой!

– А как же вы собирались добраться домой, если обе были не в состоянии вести? – спросил я.

– Попросить вас, – ответила Эмили. – Мы хотели вас украсть. Ну не совсем украсть. Нина говорит, вы в полном нашем распоряжении, пока мы живем на ранчо.

– Неужели?

– Маргарет сказала – можно вас брать, когда понадобится.

– Понятно. Что ж, я польщен. Кстати, про частную собственность: ключи в замке зажигания вы оставили на радость грабителям?

– Нет, ключи Нина не стала брать, чтобы не потерять.

– Понятно. Действительно, явилась она без карманов. А разве Нина умеет водить?

– Я ее научила.

– Вот куда вы ездили по ночам! От полуночи до двух ночи – самое удобное время для уроков вождения, правда?

– Есть же фары…

– Да, фары есть. Я помню.

Она рассмеялась, потом зажала рот ладонью.

– Смейтесь на здоровье. Рад вас повеселить.

– Сейчас опять вырвет, – пожаловалась Эмили.

– Закройте глаза, опустите голову между колен и подождите.

Так мы и сидели. Горный бриз доносил звуки музыки из бального зала, а на заднем сиденье громко храпела Нина. Как ни странно, ее звучный храп прекрасно сочетался с припевом песни Джонни Мерсера. Когда они поставили «Ты была милашкой в детстве», Эмили подняла голову и стала подпевать. Потом вновь со стоном откинулась на спинку кресла.

– Поехали, Вард. Если будем ждать, пока мне станет лучше, просидим всю ночь.

– Как скажете, – ответил я.

Переключил передачу и вырулил с обочины. Машину слегка тряхнуло, храп прекратился. Эмили наклонила зеркало заднего вида, чтобы проверить, не проснулась ли Нина. Возвращая зеркало на место, она сказала:

– В этом ее очарование, понимаете?

– В храпе?

– Она верит, что, если уж делаешь, делай в полную силу. Это будет высечено на ее могиле. А знаете, что будет на моей, Вард?

– Что же?

– Если я в корне не изменю жизнь, там будет написано: «Осторожность превыше всего».

Глава одиннадцатая

Нина проспала всю дорогу, распластавшись на заднем сиденье. Припарковав «Пирс Эрроу» в амбаре, я приподнял Нину за плечи и спросил: