В другой раз повезет! - [26]

– Жарко! – пробубнил Нинин голос из ослиной головы.

Стеклянные глаза осла были обращены к потолку, смотреть наружу полагалось через рот – довольно широко открытый. Я заглянул в отверстие, в глубине сверкнули глаза – так бывает, когда спугнешь опоссума ночью у мусорки, у них сетчатка отражает свет.

– Привет, Кашемирчик! – пропела Нина. – А я ведь голая! Любуешься?

– Налюбовался, – сказал я, заворачивая Нину в гадалкину скатерть, которая очень кстати висела у меня на плече. Получилось что-то вроде саронга.

– Теперь мы квиты! – объявила Нина. – Я тебя увидела! А ты меня! Кашемир увидел Нину!

– Да-да, – пробормотал я, оглядываясь.

Интересно, увидел ли Нину только Кашемир или весь зал? Видимо, в тот раз вечеринка была на редкость веселой, раз никто не заметил появление обнаженной женщины шести футов росту в маске осла и жемчугах.

– Я грю сыми, если жарко… – Эмили с трудом выговаривала слова. – Маску, а не кстюм! Фу, маски жаркие! Я свою щас сыму!

– Так! Никто ничего не снимает без разрешения! – рявкнул я. – За мной! На выход!

Нина затрясла головой, как малыш, который затолкал в ухо фасолину.

– Нет-нет-нет-нет! – объявила она и топнула ногой, чуть не свалившись при этом.

– Ох и напилась ты, Каланча… – пробормотал я, подхватывая ее под руку.

– Как жиииизнь? – подобрела Нина.

– Будет хороша, когда мы уберемся отсюда.

Я сгреб ее в охапку и потащил к выходу – так матери утаскивают протестующих детей со дня рождения. Дети ни за что не хотят уходить, пока не подали торт.

– Солнце, хватайся за свитер сзади и держись крепче!

Выйдя на улицу, я свернул в ближайший переулок и прислонил Нину к стене. Мой взгляд упал на нечто странное на обочине – похожее на погибшего под колесами койота.

– Это то, что я думаю? – спросил я, указывая на шкуру.

Я зря надеялся, что свежий воздух их отрезвит – они еще больше расклеились. Нина была не в состоянии отвечать. Эмили хотя бы смогла повернуть маску с бессмысленным выражением в том направлении, куда я указал. Она зачем-то закрыла одно из отверстий для глаз, долго приглядывалась и наконец объявила:

– Это ж зад осла!

Нина тем временем начала сползать по стене. Я успел ее поймать, пока она не села в грязь, и снова подхватить на руки.

Нина была совсем легкой, я еще подумал – у нее, наверное, полые кости, как у птиц.

Пока я пытался поудобней пристроить на плече Нину, Эмили согнулась вдвое – ее, кажется, рвало. Я никогда не видел, чтобы кого-то рвало в маске! Не повезло так не повезло….

– Эмили, – сказал я, – маску хоть снимите!

Эмили выпрямилась, сдвинула маску на затылок и вытерла глаза. Она, оказывается, смеялась.

– Смешно! – заливалась она. – Зад… осла. Осла. Ла-ла-ла.

– Что на вас нашло? – вздохнул я.

– Это мы нашли… шоты!

– Ну примерно так я и понял…

Я был удивлен, что Эмили в гораздо лучшей форме, чем Нина.

– Сколько шотов выпила Каланча? – спросил я.

– Мно-ого, – протянула Эмили и попыталась сосчитать на пальцах, но никак не могла попасть рукой по руке.

– Три, чтыре, пть, – бубнила она. – А я выкидывала на зднее сиденье. Слнце – молодец!

Эмили попыталась погладить себя по голове, однако это у нее тоже не вышло.

Я похолодел.

– Заднее сиденье? Вы пили шоты рядом с водителем в такси?

– Не-а, – сказала Эмили и потрясла головой, отчего потеряла равновесие и была вынуждена ухватиться за стену. – В моей мшине…

– Только не говорите, что вели машину в таком состоянии! Пожалуйста!

– Я не вела, – объявила Эмили, выпрямляясь. Потом добавила, старательно артикулируя: – Вела Нина.

Потом мы обогнули здание и пошли к реке. Эмили по пути собирала остальные части ослиного костюма. Свалилась она только один раз и встала самостоятельно, так как у меня руки были заняты вдупель пьяной миллионершей. Знаете, что я обычно говорил родителям, чьи бедовые дети попали в больницу по собственной глупости? «Главное, живой! Пусть придет в себя, осознает, как ему повезло. Завтра поругаете», – говорил я. Эту житейскую мудрость я впервые осознал в тот вечер, когда тащил Нину к машине.

«Пирс Эрроу» мы нашли у реки, крыша была опущена, передние двери открыты, ключ торчал в замке зажигания. Непонятно, каким чудом не угнали. Эмили, хоть и не с первой попытки, открыла заднюю дверь. Заднее сиденье было застелено – похоже, одной из простыней из запаса Маргарет. Маргарет вряд ли обрадовалась бы, а я был доволен. Я водрузил Нину на сиденье, придержав немного, чтобы стянуть ослиную голову.

Мокрые от пота волосы прилипли к лицу. Она несколько раз моргнула и, прищурившись, посмотрела на меня.

– Кашемирчик! Это ты!

– А кто, по-вашему, вас нес? Эмили?

– Нет! – сказала Нина и поцеловала меня в губы. Пахло от нее испорченной мятой, и вкус был соответствующий.

Я высвободился из объятий, и она сказала:

– Какой же ты красавчик, Кашемир! Почему?

– Говорят, в отца, – ответил я. – А он был похож на своего отца. У Беннетов сильные гены.

– Ошибка! – вдруг воскликнула Нина и яростно замотала головой, чуть не скатившись на пол. Я водрузил ее на место, она сложила руку в кулак и, с трудом прицелившись, ткнула им в герб у меня на груди. – Почему книга? Должна быть лошадь!

Потом она упала на сиденье и закрыла глаза.