В долине Аргуна - [30]

— Да, вы правы товарищ Абуталипов, — Ханбеков выпрямился в своем кресле, чтобы следователь лучше видел его из-за бумаг, — жалоб и заявлений поступает столько, что хоть открывай счетно-вычислительный центр. И я вам прямо отвечу, почему это происходит. По штату у нас в районе прокурор один, а желающих быть прокурорами — тысячи! По штату у нас председатель райпотребсоюза один, а тех, кто хотел бы занять эту должность — десятки тысяч! Директор конторы Заготскота опять-таки один, а жаждущих руководить заготовками мяса — сотни тысяч!.. Вот в этом-то все и дело! А где взять столько высоких штатных должностей для жаждущих и алчущих, чтобы они сидели в мягких креслах, вкусно ели, сладко пили?

— Позвольте, товарищ Ханбеков, — нахмурил брови следователь, — но ведь по всей стране, во всех районах у нас по одному прокурору, по одному председателю райпотребсоюза, по одному…

— Да, но у нас местные специфические условия, — перебил Сату Халович, — с которыми не считаться нельзя. Может быть, у нас в районе вода какая-то особенная или микроклимат, уж я не знаю, но факт налицо — пишут и пишут. И ведь до какого вздора дело доходит! Об одном из тишайших жителей в районе, а может быть, и во всей стране, написали, что он шейх, что у него тонны золота, миллионы денег и тому подобное. Жума Хушпаров, сторож животноводческой фермы — шейх-миллионер, а его партнеры по домино — мюриды! Какая чепуха! Но делать нечего — пришлось заняться проверкой. Мы всех подняли на ноги. И что же? Конечно, никакого золота у Жумы не оказалось, денег — тоже. И сам он не святой шейх и никакой не мулла, а рядовой советский грешник. Но он не выдержал груза тяжелых подозрений и куда-то уехал. Может быть, где-то в степях Калмыкии пасет теперь овец, осуществляет свое право на труд, гарантированное ему нашей конституцией… О аллах всемогущий, нашли где шейха искать! Впрочем, за его сегодняшнее поведение я не отвечаю. Может быть, он вовсе и не пасет овец, а грабит калмыцкие банки. Но тут, скажу откровенно, я его понимаю: от такой обиды можно дойти и до ограбления банков!

Вошла секретарша и на прежнюю стопку бумаг положила еще одну — это были новые письма, поступившие на имя следователя. Теперь груда бумаг поднялась почти до уровня плеч Абуталипова. Он прихлопнул ее рукой, она несколько осела, но потом, как на хороших дрожжах, снова поднялась.

— Ну, а Бирка, Сапи? — спросил следователь, когда секретарь вышла.

— Что Бирка? Что Сапи? — сокрушенно покачал головой Ханбеков. — Мюриды, да? Религиозные фанатики, так? Чепуха на оливковом масле! Это простые-препростые, можно сказать, одноклеточные труженики. В Заготскоте работают чабанами-гуртоправами, начальство дало им положительные характеристики. Ну, конечно, за свои деньги, заработанные в поте лица, иногда они любят полакомиться ароматным шашлычком и запить его игристым. Не без того. Но согласитесь, товарищ Абуталипов, это все-таки частное дело каждого — что есть и что пить.

— Но у вас в районе что-то уж слишком много едят и пьют, гораздо больше, чем в сопредельных землях, — загадочно сказал следователь.

— Понято, понято. Уловил ваш намек, — тотчас отозвался Ханбеков. — Намекаете на то, что у нас во всех звеньях общественного питания, торговли и заготовок идут сейчас ревизии, проверки, переучеты. Да, идут. Но ведь за исключением самых мелких, совершенно ничтожных недостач ничего не обнаружено.

— Но ревизоры…

— Знаю, слышал, что говорят о ревизорах, — на лету схватил Ханбеков. — Говорят, например, что многие из них пьют с руководителями проверяемых объектов. Не буду отрицать, случаются такие факты. Но скажу вам прямо: надо удивляться, что это совершается все-таки не повсеместно. Вы подумайте, как же и не выпить на радостях, если несколько дней в магазине, к примеру, или в столовой рыли-копали, искали растраты да неполадки, а оказалось все на месте. Какой патриотический восторг должен тут охватить всякого честного советского человека! Какой высокий порыв! Имеем ли мы право осуждать или сдерживать подобные порывы? Я думаю, товарищ Абуталипов, это было бы недальновидно. Народ нас не поймет…

— Вас послушать, товарищ Ханбеков, так получается, что район впору орденом награждать.

— Ну, орденом не орденом, а какую-нибудь скромную медальку нам действительно можно было бы и пожаловать.

— По-моему, — убежденно сказал следователь, — тут больше всего подошла бы медаль «За спасение утопающих».

— Это почему же, позвольте полюбопытствовать?

— Да потому, что в других краях такие типы, как ваш Жума, действительно тонут в море общественного презрения, а вы даже с риском для себя спасаете их.

Секретарша внесла новую пачку жалоб и «сигналов». Теперь стопа доходила следователю почти до подбородка.

Ханбеков понял, что он несколько переборщил, и решил сделать вид, будто дает задний ход.

— Я вовсе не утверждаю, — сказал он смиренным голосом, — что в районе нет недостатков.

— Какие же, интересно знать?

— Например, мы, районные руководители, порой слишком мягкотелы, и этим пользуются разные демагоги и авантюристы.

— Например?

— Да хотя бы известный вам Товсултан Казуев, животновод. Развалил работу на ферме, забавляется составлением каких-то фантастических планов освоения горных склонов, а тех, кто трезво возражает против этой фантастики, обвиняет в косности, в консерватизме.