В действующей армии - [43]

с несколькими книгами буддийской религии. «Это ваш бонза?» — спрашиваю я у нескольких подошедших к нам китайцев. — «Бонза, бонза!» — кричат они. — «Бонза ли?» — задаёт китайцам вопрос урядник, показывая свой увесистый кулак. Китайцы смеются и молчат. Я отправил подозрительного бонзу в штаб. Там на допросе он сознался, что он японец, капитан генерального штаба. Он, как я слышал — уже расстрелян.

— Японцы любят переодеваться бонзами, — добавил мой собеседник, — потому что бонзы стригут голову, японцам не нужно подвязывать косу, которая может выдать, оставшись в руках казака… Много таких переодетых бонз бродит по Маньчжурии вообще, а по театру войны в частности…

— Вы думаете?

— Я в этом уверен.

XXVIII На восточных позициях

Продолжаю рассказ о моей поездке на восточные передовые позиции.

Меня сопровождал В. А. Шуф и его неизменный спутник, слуга-друг Осман Мамутов.

Оба ехали верхами.

Мы приблизились к этапу Сяолиндзе по дороге в Ляоян когда со стороны Анпина услыхали гром орудийных выстрелов.

Повернули по Анпинской дороге.

Это место опасное и часто посещаемое бродячими шайками хунхузов.

Здесь поэтому часты наши казацкие разъезды.

И действительно, не проехав и несколько вёрст, мы нагнали один из них.

Поехали вместе с казаками.

— Где это, братцы стреляют? — спросил В. А. Шуф.

— Генерал Гершельман бьётся… — отвечал один из казаков.

Я невольно обратил внимание, что некоторые из казаков были в китайских головных уборах — остроконечных соломенных шляпах.

Вдруг один из казаков спешился и стал пристально всматриваться в дорогу, тоже сделали и другие.

— Японцы и здесь проезжали… — вдруг заявили они.

— Почему вы знаете?

— А след от подков ихних виден…

— Разве есть разница…

— А то как же!.. У них подкова длинная и чистая, след явственен… А у нас круглая… На следу смазывается…

Мы все стали пристально смотреть на дорогу, и действительно оказалось, что сметливый казак прав.

Гул выстрелов между тем продолжался.

— А не проехать ли нам туда?.. Как дорога?

Последний мой вопрос относился к заказам.

— Дорога хорошая и долиной и горкой…

Выстрелы слышались всё ближе и ближе.

Отряд генерала Гершельмана составлял левый фланг отряда генерала Келлера.

На сопках, там и тут, то появлялись, то исчезали фигуры китайцев.

Дорога всё время шла между сопок, покрытых зелёной травой, или же низкорослым кудрявым леском.

Въехав на одну из таких сопок, я услыхал тонкий свист, короткий, но всё чаще и чаще повторяющийся.

— В леску поют птички… — подумал я.

Но меня разочаровал в этом первоначальном идиллическом предположении другой звук, более резкий, похожий на «дзы».

Я понял, что мы попали в линию огня.

Японские пули достигали до нас и падали на камни и песок, производя этот неприятный металлический звук.

Мы приблизились к реке Тайцыхе и были невдалеке от Сихияна, который отстоит от Ляояна в 60 верстах.

Но вот перед нами вырисовался отряд казаков.

Мы поехали к нему навстречу.

Это оказалось отступавшая сотня Аргунского полка.

К сожалению, мы попали в момент когда наши стали отходить.

— Что, как? — задали мы в один голос стереотипный вопрос молодому хорунжему Т.

При этом мы повернули за отступавшей сотней, тем более что канонада прекратилась, и свинцовые птички-пули перестали петь свои песенки.

— Бой идёт уже третий день… — отвечал хорунжий. — Японцы четыре раза меняли позиции своих батарей, но мы счастливо и метко подбивали их, и наконец некоторые батареи замолчали… Японцы стали отступать… Мы подбили у них около десяти орудий, и полковник Трухин с двумя сотнями казаков отправился взять подбитые орудия, но сотни были встречены цепью стрелков, открывших сильный огонь, и принуждены были отступать.

— Без потерь?

— Почти… Под полковником Трухиным была убита лошадь.

— Что же потом?

— Японцы, видимо, получили подкрепление из резервов, у них везде есть резервы, но всё же мы сильно теснили их… Кроме того, в нашу артиллерию с фланга начали стрелять хунхузы, несомненно организованные японцами в целый отряд. Мы им однако дали знать себя, врубились в них… До девяноста человек было зарублено, а тринадцать взято живьём…

— И долго продолжается каждый день бой?..

— С рассвета вот до этого времени, до сумерек…

Солнце действительно в это время закатывалось за сопки, обливая их вершины ярким светом, как бы последнею вспышкою догорающего дня.

— А японцев много?.. — спросил я.

— Есть таки, их всегда много, просто не знаешь: откуда они берутся… Наши казаки очень метко выражаются про их численность, «что грязи». Говорят, теперь они сосредоточивают свои силы против Сихиана с намерением отрезать Ляоян от Мукдена… Не знаю верно ли это.

Сотня остановилась, чтобы расположиться на биваки, а мы поехали обратно в Ляоян.

Ночевав на первом же встретившем этапе, мы уже днём после обеда вернулись в Ляоян.

Ляоян снова в тревоге.

Рассказывают, что китайцы массами уходят из города.

Полагают, что это признак того, что японцы идут на Ляоян, хотят отрезать его от Мукдена.

Я хочу рассказать небольшой эпизод из моей бродячей жизни по театру военных действий, как-то ускользнувший из моей памяти под впечатлением более потрясающих картин, а теперь вдруг выплывший на поверхность моих воспоминаний.