В действующей армии - [13]

Он рассказывает мне, волнуясь, порой со слезами в голосе, эпизоды из этой интересной экспедиции, начавшейся в первых числах марта, когда их отряд перешёл Ялу и пошёл в Корею.

— Тяжело было физически, но легко нравственно! — говорил он мне. — Вы не можете себе вообразить, по каким отвесным скалам приходилось нам буквально карабкаться; было страшно холодно, на вершинах гор лежал ещё густыми пластами снег, на привалах костры разводились с трудом, сырые деревья девственных лесов шипели и трещали и разгорались только после долгих усилий. Всё преодолел наш отряд, потому что состоял из людей, одушевлённых одним желанием идти вперёд, и это одушевление передал нам наш отважный начальник полковник Мадритов. Дух отряда был необычайный. Лучше всего его рисует следующий эпизод. С нами было тридцать тысяч рублей, весивших шесть пудов, груз для обоза отряда тяжёлый… Начальник решил раздать деньги людям, и тут-то обнаружилось, что бывают в жизни людей моменты, когда деньги в их глазах не имеют никакого значения и они отказываются от них… Весь отряд как один человек, отказался взять деньги. «А ну их! Куда с ними? Одна тяжесть!» Как ни убеждали взять, никто не взял… И действительно, в тяжёлом походе в гористой стране, каждый лишний золотник даёт себя знать солдату.

— Как относились к вам корейцы?

— Не одинаково! Были случаи, когда они сопротивлялись занятию деревень, стреляли в нас и даже устраивали засады… Деревни, жители которых встречали нас с оружием в руках, мы жгли, а там, где нас принимали мирно, закупали провиант и платили хорошую цену серебром. Корейцев, пойманных с оружием в руках, по обычаю войны, вешали, так как воюющей стороной, как нейтральных, признать их было нельзя…

— Какого вы мнения о корейцах, как солдатах?

— Сравнительно с японскими они никуда не годятся, бегут после первых выстрелов и так быстро, что их трудно догнать даже на лошади. Вообще корейцы бегают по своим горам с лёгкостью коз. Впрочем и среди них есть молодцы. Расскажу вам по этому поводу следующий эпизод. Мы захватили двух корейцев, стрелявших в нас, у них оказалось только одно ружьё, брошенное кем-то из них, но кем — неизвестно. «Кто стрелял? Чьё ружьё? Стрелявший будет повешен, сознавайтесь!» — спросили их через переводчика. — «Вешать, так обоих! — отвечали они. — Мы оба стреляли». — «Как, из одного ружья?..» — «Да, сперва один, потом другой»… Суд был короток, их повели вешать, но начальник отряда через несколько минут решил отменить казнь и послал передать это распоряжение её исполнителям… Увы, оказалось уже поздно — казнь была совершена…

— Далеко доходил ваш отряд?

— Да, отдельные разведочные части проникали в самую глубь страны…

— Японцам досталось таки от вас?..

— И даже очень сильно… Мелких стычек было множество, а у одного из корейских городов была серьёзная схватка, но повредить нам сильно и воспрепятствовать цели нашего разъезда японцам не удалось… Цель достигнута…

— У вас были раненые и убитые?

— Конечно не без того… Раненых на арбах мы доставили сюда, и они помещены в больнице около Мукдена.

— В плен из вашего отряда не попался никто?

— Нет, напротив, мы взяли в плен трёх японцев!..

— Вы сами раньше служили в военной службе?..

— Нет, я служил в Одессе, секретарём городской управы… Там с самого начала войны началось сильное одушевление, которое до того охватило меня, что я бросил семью и полетел сюда. Случайно мне посчастливилось попасть в отряд, который шёл в Корею — в него принимались и добровольцы… Это было в начале марта. На днях я только что вернулся сюда и сегодня наконец получил радостную телеграмму из дому. Дочь кончила курс в гимназии, сын также блестяще оканчивает свои выпускные гимназические экзамены…

И г-н Цеханович со слезами на глазах вынул из кармана и прочёл нам дорогую для него телеграмму…

Крупные слёзы блестели у него на глазах.

Видимо, после нервного подъёма в продолжительном и трудном пути у отважного добровольца началась реакция — нервы расходились.

IX Среди раненых

Грустные, но вместе с тем высоко-умилительные часы провёл я сегодня на платформе железнодорожной станции Мукдена.

Прибыл санитарный поезд Е. И. В. Великой Княгини Марии Павловны и привёз 475 нижних чинов и 9 офицеров, раненых в бою под Вафангоу.

Заметим, кстати, что санитарный поезд рассчитан всего на 200 человек, а между тем так поместителен и удобен, что более чем двойное число комплекта разместилось в нём совершенно свободно.

Надо было видеть, с какою чисто отеческою заботливостью работали врачи, сёстры милосердия, санитары и нижние чины местной команды, выводившие и выносившие раненых из вагонов, под бдительным надзором уполномоченного Красного Креста отст. полк. Бибикова.

Тяжелораненых понесли на носилках, — их было 50 человек, а легкораненых усадили в госпитальные двуколки для отправления в подвижной госпиталь Красного Креста, находящийся в версте от Мукдена.

Легкораненых сначала тут же на станции накормили обедом.

Всё это продолжалось два-три часа, в течение которых я успел порасспросить раненых и вглядеться в них.

Что за могучие, прямо идеальные типы!

Вот унтер-офицер Казанцев, он ранен пятью пулями, одна из них скользнула по его голове, двумя другими он ранен в мякоть обеих ног, а остальными двумя в правую руку, причём одна пробила ему насквозь ладонь, а другая оторвала средний палец.