В чеховском Мелихове - [4]

Каждый кусок хлеба давался ценою жестокой борьбы с природой. В суровые зимы деревню заносило снегом до крыш, а осенью то от засухи, то от вымокания собирали небольшие урожаи.

Поражали Чехова приниженность крестьян, их бесправие, несмотря на то, что со времени отмены крепостного права прошло более 30 лет. Приходя домой со сходок, он записывал: «...казалось, что эти люди живут хуже скотов, жить с ними было страшно; они грубы, нечестны, нетрезвы, живут несогласно, постоянно ссорятся, потому что не уважают, боятся и подозревают друг друга...

Да, жить с ними было страшно, но все же они люди, они страдают и плачут, как люди, и в жизни их нет ничего такого, чему нельзя было бы найти оправдания. Тяжкий труд, от которого по ночам болит все тело, жестокие зимы, скудные урожаи, теснота, а помощи нет и неоткуда ждать ее.

Те, которые богаче и сильнее, им помочь не могут, так как сами грубы, нечестны, нетрезвы, и сами бранятся так же отвратительно; самый мелкий чиновник или приказчик обходится с мужиками, как с бродягами, и даже старшинам и церковным старостам говорит «ты» и думает, что имеет на это право. Да и может ли быть какая-нибудь помощь или добрый пример от людей корыстолюбивых, жадных, развратных, которые наезжают в деревню только за тем, чтобы оскорбить, обобрать, напугать».

В тяжкой жизни мелиховских крестьян Антон Павлович прежде всего мог помочь своей благородной профессией. Вскоре к доктору Чехову потянулись больные. У одного кровь горлом пошла, другой руку бревном ушиб, у третьего девочка заболела — без доктора хоть в петлю полезай. А доктор без различия всех принимает и денег не берет. Встает он чуть свет, а больные уже давно на лавочке под окнами дожидаются...

Все эти картины старого мелиховского быта представляешь себе, перечитывая письма Чехова и его рассказы. Но, может быть, самое интересное то, что в Мелихове до сих пор живут бывшие пациенты Чехова, сохранившие о нем самую светлую, добрую память.

В 1944 г. на митинге, посвященном открытию музея в Мелихове, колхозный бригадир Михаил Прокофьевич Симанов говорил, что Чехов слишком мало прожил, может быть, потому, что крестьяне уж очень одолевали его своими просьбами, нуждами и болезнями.

Многие экскурсанты знают о мелиховских старожилах и первым делом спрашивают:

— А где тот старик, который знал Чехова?

Старика нетрудно найти. М. П. Симанов,

несмотря на свои 80 лет, до сих пор работает смотрителем в музее. Рассказывает он охотно:

«Деревня у нас была нищенская. 18 нищих из нашей деревни по дворам ходили. Полов в домах не было, спали на нарах. Антон Павлович посмотрел и сказал:

— Вот где Сахалин...

Наше родство занималось сапожным ремеслом. Семья большая была. Антон Павлович к нам частенько заходил. Сядет на верстак и разговаривает с мужиками про холеру. Все были тогда очень напуганы такой болезнью. Помню, один раз мужики вышли покурить (у нас в избе не курили), остался я один с Антоном Павловичем. Он мне показывает на ремень, которым тачают, и говорит:

— Что это?

— Ремень,— говорю.

— Нет, брат, это называется шпандырь.

Он всякое ремесло понимал. Я у него

спрашиваю:

— Наверное, все мы умрем от холеры?

Он похлопал меня по плечу и говорит:

— Тебя, Миша, никакая холера не возьмет.

-— Почему?

— Да ты посмотри на себя. У тебя руки в дегте, щеки в дегте, нос дегтем измазан. Весь ты дегтем пропитан. Тебя любая холера испугается...»

— Да что же мы стоим у ворот? Проходите на усадьбу, в музей. А хотите, я покажу вам тополь, который мы с Антоном Павловичем сажали? Мы с ним много делов делали... — хвастливо подмигивает старожил.

Но, если вы много читали о Чехове, приятнее пройтись одному и дать волю своей фантазии или присоединиться к экскурсии. Указка экскурсовода, как волшебная палочка, откроет новые, еще не прочитанные вами страницы жизни Чехова.

В ЧЕХОВСКОМ САДУ

Недалеко от калитки стоит табличка с надписью: «Тут все в миниатюре: маленькая

липовая аллея, пруд, величиной с аквариум, маленькие парк и сад, маленькие деревья, а пройдешься раз, другой, и впечатление маленького исчезает. Очень просторно, несмотря даже на близость деревни. Кругом много леса, изобилие скворцов» (А. П. Чехов, 1892 год)».

Есть особая, интимная прелесть в чеховской усадьбе. Стройные, медно-красные вязы своими кудрявыми верхушками сентябрьским вечером похожи на силуэты крымских сосен и придают усадьбе экзотический вид. Один из старых вязов у Чеховых в шутку назывался «Мамврийским дубом». На нем и сейчас висит необычный трехквартирный скворечник с надписью «Питейный дом». Этим «трактиром» для скворцов Чехов хотел высмеять тех, кто в нищем, убогом Мелихове ухитрился устроить «главное» — три питейных заведения.

...Летом усадьба похожа на ботанический сад. Чехов любил редкие, декоративные растения. Лучший пример его ботанических увлечений — небольшой сад в Ялте, где собрано более 150 представителей флоры многих стран мира, некоторые из них соперничают по редкости с уникальными экспонатами Никитского ботанического сада.

Недаром Чехов говорил, что не будь он писателем, наверное, был бы садовником. Это увлечение началось именно в мелиховские годы. Он выписывал из садовых хозяйств Риги берлинские тополи (гибрид южных пирамидальных с нашими северными), серебристые и душистые тополи, выискивал разные сорта сирени, роз, плодовых деревьев. Зная его привязанность к саду, друзья сами присылали ему семена цветов, овощей, декоративных растений. И хотя после отъезда Чехова погибли плодовые деревья и многие другие растения, все же до сих пор на усадьбе не один десяток деревьев является живым современником Чехова.