В чеховском Мелихове - [3]

На этом хозяйственное рвение Сорохтина закончилось. Зимой 1892 г он дал объявление в газете о продаже имения. 2 февраля он встретился в Москве с А. П. Чеховым, решившим купить мелиховскую усадьбу.

Совсем недавно полученный документ, написанный рукою Чехова, рассказывает о том, что получила семья писателя при покупке имения в Мелихове.

«Москва. 2-го февраля 1892 г. Мы, нижеподписавшиеся, заключили между собой договор в следующем. Я, дворянин Николай Павлович Сорохтин, запродал свое недвижимое имущество Серпуховского уезда Московской губернии при селе Мелихове в количестве двухсот тринадцати десятин с постройками, садами, лесами и водами врачу Антону Павловичу Чехову за тринадцать тысяч рублей...

Инвентарь, поступающий при продаже имения: 3 лошади, из них 2 по 50 руб., а одна в 25 руб., одна корова 30 руб., сено, яровая солома и ржаная, картофель, капуста, сколько ее окажется налицо.

Тарантас, беговые дрожки, сани троечные, сани одиночные, 3 саней-кресел, две телеги с колесами, 3 сохи, 2 плуга, 3 железных бороны, 1 деревянная борона, веялка, 3 пахотных хомута, троечная сбруя, возовых две упряжи. Посуда для людской. 10 кадок. Домашняя птица. 5 серпов, бабка и молоток, 4 косы, 4 вилы, садовые ножницы и пила и проч. мелочь. Седло с потником и уздечкой. Мебель: рояль, 2 зеркала, гардероб, стулья, кровати и проч.

Н. Сорохтин.

21-го февраля получил в счет купчей две тысячи пятьсот рублей. (2 500 руб.)

Николай Сорохтин».

...Весна 1892 г. была холодная, затяжная. Днем пригревало, звенела капель и из водосточных труб текли хрустальные струйки, а ночью опять вымораживало. На рассвете, когда первый грач громко подавал сигнал к подъему и начинался нестройный птичий гомон, вставали в семье Чеховых. Работы было невпроворот и в парниках, и в саду. На пасху по деревне нельзя было пройти от грязи, а у новых хозяев на усадьбе сухо, дорожки посыпаны песком, виднеются всходы первоцветов.

11

3 Зак. 166

Уже в первую весну Антон Павлович с увлечением сажал маленькие саженцы вишен, яблонь, кустики сирени, роз, вырезал сухие ветки на старых плодовых деревьях.

Соседи помещики любопытствовали и втайне окрестили новых хозяев толстовцами. Деревня казалась равнодушной. Мужикам что ни поп, то батька. Но внутренне крестьяне бы ли настроены враждебно и к старым и к новым хозяевам. Никогда они от господ хорошего не видели. Поэтому и радовались мужики, когда какой-нибудь хитростью удавалось обманывать хозяев. Знали они, что степенный Кузьма показывал новым господам их земли и нарочно путал, относя чужие участки к их владениям и наоборот. Знали, что дошлый Семен Брындик украл у Чеховых рыжую кобылу, подменив ее дохлым мерином той же масти. Знали и молчали, пряча в бороды неприязненные улыбки.

Новые помещики казались нехозяйственными, неумелыми. Уж больно легко их было обмануть. Еще с рождества ни у кого в деревне не было своего хлеба, и крестьяне пе ребивались, беря в долг у трактирщиков да у кулака Воронцова. Кто-то решил пойти попросить взаймы муки и у Чеховых. После этого по деревне прошел слух, что молодой брат нового владельца по неумению отвесил вместо пуда муки в полтора раза больше. Пошли попытать счастья и другие — с ними повторилось то же самое.

Подходило время выгона скота, а это всегда вызывало в деревне много хлопот и споров. Каждая из трех деревенских слободок

А. П. Чехов в Мелихове.

имела свои наделы, расположенные в разных концах, за помещичьими угодьями. Приходилось каждой слободе, состоящей всего из десятка дворов, арендовать свой выгон, копать на нем свой пруд, иметь отдельного пастуха. А чтобы выгнать стадо из деревни, нужно бы-

13

3*

ло обязательно пересечь помещичьи земли по арендованным прогонам.

Прямо со схода к Чехову отправились ходоки.

— Здравствуйте, барин,— поклонились мужики.

— Здравствуйте, — протянул им руку Антон Павлович. — Только не зовите меня барином. Я не барин, я доктор. Лечить вас буду.

Внимательно выслушал Чехов крестьян. Когда на другой день мирские ходоки рассказали односельчанам, что Чехов отдал им бесплатно и прогон и «долгие пашни» для пастбища на все три слободы, в это не сразу поверили. Ведь до сих пор за аренду приходилось все лето отрабатывать на помещика. Поняли, что имеют дело не с обычным человеком, и чувство уважения и благодарности, может быть впервые, появилось в отношении крестьян.

Об этой же истории так рассказывает поэт Белоусов: «В Мелихове с Чеховым был такой случай: как раз на меже чеховского имения был у крестьян прогон для скота — узкое место, так что скотина, проходя, обдирала себе бока об изгородь. Мужики обратились к Чехову с просьбой прибавить аршин земли для прогона.

— Это невозможно,— ответил Антон Павлович.

«Так оно и есть, — подумали мужики, — барин строгий, ничего не выйдет».

— На аршин, говорите,— переспросил Чехов, — но аршином тут ничего не сделаешь, я вот велю изгородь на сажень отодвинуть, тогда просторнее будет.

Мужики сначала разинули рты, а потом давай благодарить Антона Павловича».

Вообще жизнь мелиховских крестьян наводила Чеховых на грустные мысли.

Бедность и унижение. Из дома в дом можно было видеть одно и то же: невежество, доходившее до дикости, пьянство, граничащее с алкоголизмом, нищету, грязь, сифилис, вырождение. Верили в колдунов и ведьм, так называли и знахарей и повитух, и удачливых людей, умеющих устроиться в жизни. Колдунов боялись, но шли к ним за советом. Рожениц укладывали в темном углу на тряпье, чтобы не портили чего-нибудь доброго. Для облегчения родов клали животом на бочку и катали ее. От такой «медицины» рождались дети-уроды, дегенераты, пополнявшие вереницы калек, нищих, юродивых.