В будущем году — в Иерусалиме - [29]

Бэр слушал и только улыбался:

— Дрейфус стоял в дерьме глубже нас. И он остался в живых. Ловушка, которой пугает нас Шломе, испарится, скорее всего, после Аляски. Аляска принадлежит Соединенным Штатам Америки. Там мы обретем свободу и начнем новую жизнь.

— Пока мы туда доберемся, мы сдохнем от голода. У нас нечего в рот положить.

— Значит, опустошим кухню.

— И тогда они узнают, что мы здесь, и выдадут нас кому следует.

— Американские матросы? Пролетарии, достоинством в двадцать четыре карата, которые стоят на нашей стороне! Спорю, что среди них есть товарищи!

— И как ты собираешься их распознать — при помощи лакмусовой бумажки?

Лазик до сих пор молчал. Он лежал на спине, погруженный в собственные мысли. Вдруг он щелкнул пальцами и воскликнул:

— Я приведу их сюда!

— Кого?

— Товарищей, разумеется!

— И как ты это сделаешь?

— Увидите.

Лазик был современным Орфеем. Он очаровывал всех: за ним бегали женщины, к нему тянулись мужчины. Он играл на различных инструментах и очень похоже подражал голосам животных.

Вечером, когда матросы разошлись по своим каютам, над палубой зазвучали вдруг чарующие звуки, напоминающие птичьи голоса. И только внимательно прислушавшись, можно было уловить подаваемый кем-то сигнал, зашифрованный в щебете птицы. Но услышать этот тайный знак мог лишь тот, кто знал революционный гимн: «Слушайте, люди, призыв к последнему бою…».

На сухогрузе действительно было кому услышать этот сигнал. Двое матросов приняли и сразу откликнулись на него. Они спустились в трюм и обнаружили там тайных пассажиров, которые немедленно оказались под покровительством единомышленников, и впредь им не нужно было дрожать от страха.

* * *

Спустя три недели провинциальный листок — единственная на Аляске ежедневная газета «The Ketschikan Tribune» — вышел с крупным заголовком, тут же перепечатанным всеми без исключения сенсационными вестниками Нового Света: «Царские смертники сбежали на Аляску!» Под ним стояло следующее: «Одиннадцать революционеров из России — точнее, из Варшавы, приговоренных к смертной казни, непостижимым способом тайком проникли на борт сухогруза „Авраам Линкольн“ и от самого Владивостока через Берингов пролив благополучно добрались до американского континента. Без содействия американских единомышленников подобная смелая выходка была бы совершенно невозможной. Для наших учреждений, ведающих морскими перевозками, дерзкая акция эта должна стать серьезным предупреждением. Не имея при себе абсолютно никаких документов, одиннадцать бунтарей утверждают, что они родные братья. И хотя странные беглецы более месяца не мылись и не брились, они производят впечатление вполне цивилизованных людей. Нашему ведущему репортеру Бобу Фергюсону удалось побеседовать с ними и задать им вполне естественный вопрос: что, собственно, толкает их жертвовать своими жизнями ради разрушения нашей цивилизации. На свой вопрос он получил целый ряд объяснений, которые мы приводим здесь с некоторыми сокращениями: Бэр Камински, 24 года, рост средний, телосложение плотное, явно выраженный лидер группы: „Если кто-то и разрушит нынешнюю цивилизацию, то это будем не мы, а воротилы власти, которые поработили всю планету, истребляют народы и организуют кровавые бойни. И если все мы не окажем им сопротивление, они приведут всю планету к полному краху человечества“.

Шломе Камински, 23 года, носит очки, выглядит человеком недальновидным, несговорчивым и саркастичным: „Нынешнее индустриализированное общество основано на свободной конкуренции, то есть на всестороннем порабощении слабого сильным. Поскольку же слабых большинство, однажды они все равно всю эту нынешнюю цивилизацию разнесут в щепы“.

Ицхак Камински, 22 года, носит очки, кожа бледная, шутник, склонный к цинизму: „Цивилизация, которую вы имеете в виду, это же вполне очевидная битва всех против всех. Вполне в духе Дьявола, который призывает нас презирать ближнего своего, равно как и себя самих. Эта битва будет продолжаться, раз уж Богу это угодно, до тех пор, покуда все окончательно не перебьют друг друга“.

Мордехай Камински, 21 год, тяжеловесный, неуклюжий, с маленькими глазками: „Я не привык много говорить. Я человек действия и целиком разделяю точку зрения моих братьев“.

Мойше Камински, 20 лет, типичный остроумный интеллектуал: „Не надо бояться, что мы насильственно разрушим вашу цивилизацию! Она рухнет и без нас. Рухнет от ваших внутренних противоречий. От противостояния миллионов неимущих пролетариев малочисленным группам властных толстосумов“.

Лазик Камински, 19 лет, самый хрупкий из всех братьев, небожитель от искусства, человек, бесконечно далекий от реальности: „Разумеется, я — разрушитель. Потому что этот мир мне ненавистен. Мне хочется переиначить его, но не из жажды разрушения, а единственно из необходимости. Ведь мы, евреи, две тысячи лет подвергаемся избиениям, пыткам, поголовному вырезанию. Два тысячелетия гоняют нас с места на место, из одной земли в другую, и стоит кому-то из нас поднять голову, ее сейчас же отсекают. Против этого я восстал и буду стоять до последнего вдоха“.

Адам Камински, 18 лет, деловой и рассудительный, характерный тип молодого менеджера: „Чего я не переношу органически, так это плохие сделки. Плохие сделки следует ликвидировать, и чем быстрее, тем лучше. И то, что сегодня называют цивилизацией, по сути — тонущий корабль“.