В боях за Украину - [49]

К вечеру 1 февраля погода начала портиться, авиация лишилась возможности активно действовать. На землю опустился густой, почти непроницаемый туман. Хлынул дождь. Поплыл грунт под ногами. На полях разлились глубокие лужи, они превращались в настоящие озера.

Стремительно темнело. Танки Танасчишина и наша пехота двигались почти нога в ногу, пробиваясь с трудом по грязи и в тумане. Связь между наступающими частями едва-едва поддерживалась. Но, несмотря на сплошной туман, наши войска продвигались вперед, противник уже не имел сил сдержать наш удар.

2 февраля. Погода нисколько не улучшилась. Видимость не более десяти-пятнадцати метров. И это днем. Даже выстрелы в тумане глохли, как в вате. Туман обволакивал все предметы, набухали от влаги солдатские шинели, на сапоги липли пуды грязи. Идти было неимоверно трудно. Но солдаты шли. И только части двинулись вперед, как с ними тут же прекратилась всякая связь, они как бы утонули, как бы растворились в тумане.

Что же было делать командованию армии, командирам корпусов и дивизий? Оставалось одно — двигаться за войсками для того, чтобы не потерять с ними связь, чтобы не потерять управление. Рассчитывать лишь на радиосвязь и связь нарочными не приходилось. Но, оставляя командные пункты, мы теряли связь со штабом фронта. Однако задачи нам были ясны и в этой обстановке важнее было иметь связь с войсками. Я отдал приказ: «Командирам корпусов и дивизий с передовых пунктов управления взять радиостанции и следовать за наступающими войсками. Передовой пункт управления армии будет следовать вдоль железной дороги на Апостолово».

Со мной выехали член Военного совета генерал Доронин, генерал Пожарский, полковники Вайнруб, Хижняков и другие. Для связи со штабом фронта на командном пункте армии был оставлен со своим аппаратом начальник штаба генерал Владимиров.

Мы разместились в вездеходах, в сопровождение взяли один танк КВ. Подъехали к железнодорожной насыпи, но ехать по полотну было невозможно: гитлеровцы перед отходом вывели его из строя — шпалы торчали дыбом, рельсы лежали вдоль и поперек. С большим трудом продвигались вдоль железнодорожной насыпи: каждая лощинка, каждая низинка оказывались труднопреодолимым препятствием.

Мы медленно продвигались за войсками, пытаясь несколько раз установить связь с передовыми частями. Ни одна наша попытка не увенчалась успехом. Радиостанции командиров корпусов и дивизий работали с перебоями.

К 12 часам дня мы добрались до поселка Петропавловка. В Петропавловке со мной на связь вышел начальник штаба армии. Генерал В. Я. Владимиров передал мне кодограмму, в которой говорилось в несколько завуалированной форме, что «главный московский хозяин (по шифру имелся в виду И. В. Сталин) требует после овладения Апостоловой главные силы армии повернуть на Никополь и овладеть городом».

Приказ этот показался мне странным. Зачем же надо поворачивать армию и нацеливать на город, который фактически уже был у нас в тылу? Тем более, что на Никополь оказывали давление и наша б-я армия и 4-й Украинский фронт. Спорить, однако, не приходилось.

Наши войску продолжали продвигаться вперед. На участке Апостолово — Перевизские хутора образовался крайне опасный для противника прорыв в линии фронта. Здесь были наголову разбиты две дивизии противника. Успешно развивали наступление и войска 46-й армии генерала Глаголева.

Весь фронт пришел в движение, все заколебалось.

Становилось очевидным, что в районе Марганец, Никополь, Чумаки, Чкалово попали в полуокружение пять-шесть вражеских дивизий. Перед нами вырисовывались две задачи. Первая — захватить Апостолово, Марьянское, Чертомлык, Шолохово и тем самым перерезать пути отхода гитлеровцам из района Никополя на запад. Эту задачу диктовала нам сложившаяся обстановка. Вторая задача была поставлена Верховным Главнокомандующим — овладеть городом Никополь.

В Петропавловке я наметил дальнейший план наступления и, пользуясь установившейся оттуда связью с войсками, передал им соответствующие указания.

Чем дальше мы продвигались на юг, тем хуже и хуже становилась дорога. Шел дождь со снегом. Чернозем размяк на большую глубину. Колесным машинам по дорогам двигаться не было никакой возможности. Вездеходы в несколько рядов двигались по полю, каждая машина оставляла за собой такую глубокую колею, что вслед за ней другая машина идти уже не могла, она сейчас же садилась на картер. На дорогах, в полях стояли сотни брошенных немцами автомашин, сотни и даже тысячи. Попадались увязшие в грязи танки и бронемашины. Масса орудий была оставлена среди поля.

Наша колонна из двадцати «виллисов» и одного танка КВ на переходе от Ново-Ивановки к Шолохово подошла к речке Базавлук. Летом эта речка пересыхает, превращается в едва заметный ручеек, ее можно перепрыгнуть или перейти, не замочив коленей. В эти дни она разлилась на сто — двести метров, превратилась в водный рубеж глубиной около метра. Выручало нас то, что под водой не растаял лед и не раскис мерзлый грунт. Колесный обоз, повозки с лошадьми проходили через речку вброд. На машинах переехать через нее было невозможно. Пришлось сначала переправить танк КВ. Затем стальным тросом цепляли по две-три автомашины, и танк буксировал нас на другой берег. Переправились. Но дальше не стало легче. «Виллисы» не могли двинуться с места. Тогда все двадцать машин были одна с другой сцеплены тросами, и танк поволок их за собой.