В боях рожденное Знамя - [11]

Расспросил земляка, как же воюет он? Оказывается, не посрамил воронежской земли. От его метких выстрелов сгорел не один танк врага. Сам он был дважды ранен, но после излечения вновь возвращался в родной дивизион…

Следующие два дня ушли на знакомство с расположением артиллерийских и специальных частей подразделений. Все артиллерийские батареи стояли на огневых позициях, поддерживая стрелковые части.

Специальные подразделения, где мы побывали через несколько дней — саперный и батальон связи, — расположились по берегу реки, а 108-я отдельная разведывательная рота в лесу, недалеко от КП.

Мы пошли туда в последнюю очередь. Не доходя до небольшого оврага, я увидел группу бойцов.

— Чем занимаетесь? — спросил я офицера.

— Готовимся привести в исполнение приговор военного трибунала.

— Над кем?

— Вон над ними, — он показал рукой на стоящих в стороне двух солдат. — За невыполнение приказа командира отделения в бою и проявленную трусость.

Приговор был суровый, но справедливый. Трусам, паникерам нет пощады на фронте. Они могли погубить сотни людей, сорвать любую операцию. И все же нужно было во всем разобраться. Для этого я вызвал прокурора дивизии майора юстиции Макарова. Посоветовались с комиссаром дивизии. И пришли к единому решению: заменить приговор искуплением вины в бою. Молодые ведь солдаты. Одному лет двадцать, другому — двадцать шесть.

На девятый день моего командования 182-й стрелковой дивизией командующий армией назначил день вручения боевых знамен полкам и отдельным частям дивизии. Одновременно было назначено вручение правительственных наград командирам и солдатам. День был, как по заказу, солнечный, теплый. Солдаты побрились, помылись в бане, подшили подворотнички. Выглядели по-праздничному.

К этому времени приехали приглашенные гости: командир 200-й дивизии Петр Ефимович Попов с комиссаром Василием Федоровичем Калашником, командир 26-й стрелковой дивизии Павел Григорьевич Кузнецов, он осуществлял оборону справа, командир 254-й стрелковой дивизии Павел Федорович Батицкий. С Павлом Федоровичем я окончил академию им. М. В. Фрунзе в 1938 году, вместе били фашистов. Это нас сблизило, и до сих пор мы с ним не расстаемся.

Вскоре пришли представители Военного совета 27-й армии: командующий генерал-лейтенант Федор Петрович Озеров, генерал-майор Иван Петрович Шевченко и полковник Яков Гаврилович Поляков.

Я вышел навстречу и доложил по форме. Затем был прочитан приказ. Первым получил знамя командир 140-го стрелкового полка подполковник Михаил Иванович Кротов. Принимая его, он стал на колено, поцеловал уголок полотнища.

— Клянемся не жалеть крови и самой жизни до полной победы над врагом!

За ним выходит на середину командир 171-го стрелкового полка подполковник Иван Иванович Нейман. Он также дает клятву беспощадно уничтожать оккупантов и гнать их с родной земли. За Нейманом вышел командир 232-го стрелкового полка подполковник Иван Григорьевич Мадонов, потом командир 625-го артиллерийского полка подполковник Василий Павлович Данилов.

Каждый из них, принимая знамена, клялся биться с врагом до полного освобождения Родины.

Затем выступил командарм Федор Петрович Озеров:

— Помните, дорогие товарищи, враг силен, но мы должны готовиться к наступлению.

После торжественного парада был показан концерт художественной самодеятельности.

С того дня началась моя работа в должности командира дивизии. Изучив оборону, я окончательно убедился, что стрелки и пулеметчики, находясь в первой траншее, почти не ведут ружейного и пулеметного огня по вражеским солдатам. Своим наблюдением поделился со своим заместителем полковником И. С. Неминущим.

— Как вы думаете, отчего молчат наши стрелки и пулеметчики, когда ведут огонь артиллеристы?

— Очевидно, не хотят обнаруживать себя и вызывать огонь противника.

— Правильно, но не хотят потому, что негде надежно укрыться от огня врага, нет глубоких с перекрытием окопов, нет траншей и ходов сообщения полного профиля. Нет и землянок для отдыха.

— Да-а, похоже, что так…

Вместе со штабом дивизии составили единый и согласованный план работы по укреплению оборонительного рубежа. Прежде чем приступить к выполнению его, провели совещание с командирами и комиссарами. Поставили целевую установку. Во всех ротах и батареях прошли партийные и комсомольские собрания. Была выпущена дивизионная газета с призывом: «Больше пота — меньше крови».

Рубили лес, готовили срубы для дзотов, блиндажей и землянок, сплавляли ночью по реке Ловать на передовую линию, где рыли блиндажи, траншеи и ходы сообщения. За первой позицией строили бани и укрытия для лошадей и машин. Командование дивизии и штаб находились на объектах с утра до ночи.

Как-то вечером подошел к группе саперов. Они готовили срубы, кто тесал бревна, кто строгал доски. Поздоровался, спросил:

— Трудно?

— Нет, мы привыкли к работе, — ответили почти в один голос.

— Покажите руки, — попросил я.

На руках краснели мозоли…

Старший сержант Георгий Исраелян смутился:

— Тяжело в работе, легко в бою.

Правильно ответил сержант, впоследствии ставший первым кавалером ордена Славы на Северо-Западном фронте.

К началу октября в основном закончили оборонительные сооружения и траншеи. В каждом полку на опасных направлениях построили опорные пункты. Оборонительный рубеж дивизии стал почти крепостью.