В боях рожденное Знамя - [9]

10 часов вечера по немецкому времени. Ураганный огонь русских. Такого огня я еще не видел. Возможно, это конец. Если так — прощайте, мои дорогие, на родине. Я не боюсь смерти. Я беспокоюсь за судьбу своего отечества.

Я обвиняю руководство германского рейха и народа. Мы искренне надеялись на лучшее будущее, ждали его и воевали за него, терпели лишения, которые невозможно описать. Лишенные всего, ввергнутые в несчастье, мы умираем с голоду, уповая на вождей…»

…На Северо-Западном фронте обстановка продолжала оставаться относительно спокойной. Противник активности особой не проявлял. Перед нами стояла одна задача: активная оборона, чтобы противник не снял ни одного подразделения и не перебросил на левое крыло советско-германского фронта.

Все присутствующие за завтраком тепло рассказывали о солдатах, их героизме. Нет-нет и умолкали: видно было — жаль расставаться со своим командиром. Я это хорошо понимал. Думал об одном: как мне сработаться с ними, продолжить и умножить боевые традиции дивизии.

Пора, было идти на передний край знакомиться с обстановкой.

— Начнем, пожалуй, с правого фланга, где полк Кротова, — сказал Корчиц.

Вышли из блиндажа, поднялись на возвышенность. Солнечные лучи ударили в глаза. Было яркое утро. Золотистые облака плыли над лесом, начиналась осень.

По дороге Корчиц охарактеризовал командира 140-го стрелкового полка подполковника Михаила Ивановича Кротова как человека в военном деле грамотного, требовательного, смелого в бою, имеющего боевой опыт.

Метров за пятьсот до командного пункта полка, на просеке нас встретил подполковник Кротов. Он был невысок, плотен, на вид лет под сорок. По внешнему виду можно определить — кадровый командир. Одет опрятно, крепко стянуты ремнем складки гимнастерки. Подошел строевым шагом, вскинув руку к козырьку, представился.

Теперь все вместе направились в 1-й батальон. По пути Кротов говорил о своих комбатах:

— Командир 1-го батальона майор Евгений Семенович Назаренко имеет боевой опыт, смел. Можно выдвигать на заместителя командира полка. На 2-м батальоне капитан Анатолий Андреевич Казаков, молодой, всего двадцать три года.

— Иногда чрезмерно рисковый, выскакивает вперед, правда, не теряет при этом самообладания, — дополнил характеристику Корчиц.

— На 3-м батальоне — капитан Василий Иосифович Лейпунов, недавно выдвинули, до этого командовал минометной ротой. Вдумчивый. Тщательно изучает противника, чтобы принимать правильные решения.

Владислав Викентьевич сделал общее заключение:

— Все они отличились в прошедших боях и награждены орденами.

…Майор Назаренко ожидал нас в первой траншее. Он доложил о противнике и о расположении своего батальона в обороне. Докладывал четко, со знанием дела. Было видно, до подробностей знаком с расположением противника.

Я, правда, обратил внимание на то, что траншеи были неглубокие, приходилось идти полусогнувшись. Но не стал делать замечание, просто отметил для себя: солдаты всегда надеются на «как-нибудь проскочу», а это «как-нибудь» стоит потерь. У противника ведь тоже были снайперы. А когда подошли к болотам, то траншеи были совсем неглубокие, местами даже разрывались, надо было или переползать или стремительно перебегать.

Перед передним краем, в трехстах-пятистах метрах, тянулась шоссейная дорога Старая Русса — Рамушево. Мы могли обстреливать из пулеметов идущие фашистские машины и повозки. Но почему-то этого не делали. Подумал: «Боятся раскрыть себя».

На рубеже 2-го батальона встретил нас капитан Казаков, небольшого роста, подвижный, никогда не дать ему двадцати трех лет, самое большее — восемнадцать, молоденький, с чуть заметными белесыми усиками. Построение обороны почти ничем не отличалось от 1-го батальона. Солдаты несли службу бдительно. Я обратился к одному наблюдателю: он доложил полностью свои обязанности, показал сектор наблюдения, дзоты и расположение пулеметных точек врага. Карточки наблюдения и журналы велись регулярно. У каждого пулемета в стрелковой карточке разборчиво внесены огневые точки противника и расстояние до них. Я обратил внимание на то, что капитан пользуется уважением среди подчиненных.

Побывали почти во всех подразделениях в первом эшелоне, побеседовали с командирами и бойцами. Чувствовалось — настроение у людей боевое.

Солнце скрылось за лес, и густой туман накрыл долину вдоль реки Ловать.

Мы шли тропинкой вверх, прикрываясь от пуль и осколков, обрывистым берегом. Трассирующие пули со свистом пролетали рядом. Снаряды рвались то впереди, то сзади.

— Ходить здесь небезопасно, — после долгого молчания произнес Корчиц.

Около блиндажа ожидал нас начальник штаба Тихомиров.

— Есть шифровка. Вам, товарищ генерал, явиться к новому месту службы…

На другой день утром Корчиц распрощался с нами и уехал в 1-ю ударную армию. Мысли у меня были тревожные. Как теперь пойдет служба с новыми людьми, в новой обстановке. Ведь дивизия — сложный организм, объединяющий многотысячное войско, и штабы, и тылы, и политотдел и различные службы. Во всем этом необходимо тщательно разобраться. Прежде всего люди, какие у них взаимоотношения, традиции, привычки.