В борьбе за трон - [21]

Сэррей не мог преодолеть любопытства; он подошел к самому краю обрыва и заглянул вниз. Там он увидал колоссальный столб, окруженный стаями коршунов и воронов; что-то копошилось у столба, испуская жалобные стоны. Ужас пробежал по его телу; ведь там была прикована железными цепями слабая женщина, обреченная мучительной смерти, женщина, которая в худшем случае была виновата только в том, что вняла обольстительным словам мужчины.

Какая-то темная тень приблизилась к столбу; послышались шепот и громкий стон радости. Очевидно, женщина, потрясенная боязнью страшной смерти, уверилась в своем спасении и с радостью внимала голосу любимого человека.

Сэррей облегченно вздохнул, но продолжал смотреть, дрожа всем телом от ожидания. Этот возглас доказывал, что прикованная женщина была еще жива и в силах спастись бегством.

Но острый слух Роберта расслышал также и другой шум, словно по земле стучали копыта… Может быть, это ехали дугласовские всадники, чтобы вырвать из рук стрелка его жертву? Ведь Брай говорил: «Если я не вернусь до утра, значит, Дугласы убили меня». Уж не отгадали ли они, куда направился стрелок? Или это только слух обманывал его?

Нет, слух не обманывал Сэррея – от городских ворот двигались какие-то темные тени.

Роберт свистнул, сначала тихо, потом громче и взглянул вниз: столб был пуст – стрелок давно уже развязал веревки и взвалил возлюбленную на свои плечи. Но ему надо было еще минут пять, чтобы взобраться на обрыв, а удары копыт раздавались все громче и громче, и каждая секунда промедления несла с собою вечную гибель.

Сэррей отвязал лошадь стрелка, вскочил на своего коня, которого держал за поводья, и, подъехав к самому краю обрыва, крикнул:

– Дугласовцы! Торопитесь, они приближаются!

Стрелок кряхтел под своей ношей и уже достиг края обрыва. Но вдруг до него донесся радостный рев: всадники заметили и узнали Сэррея и теперь изо всех сил погнали коней, и уже ясно виднелись их султаны. Но и стрелок тоже уже был у своей лошади.

– На коня! На коня! – крикнул Сэррей, обнажая меч.

Но не хватало ли стрелку силы, чтобы взвалить спасенную на лошадь, или он подумал, что спасение невозможно, только на один момент он нерешительно оглянулся вокруг.

– Слезайте! – крикнул он вдруг Роберту, подтягивая свою лошадь к отвесному краю. – Следуйте за мной, и если произойдет обвал, так тем лучше.

Сэррей повиновался, но нечаянно споткнулся и упал; по счастью, он успел выпустить поводья, так что лошадь не увлекла его за собой. Секундой позже ему показалось, словно над ним с треском пронеслись, обрушиваясь, целые скалы; облако пыли закрыло все от его глаз, раздались крики и стоны, что-то падало, словно камни, с обрыва и с плеском хлопалось в воду.

Роберт взглянул и увидал, что стрелок стоял на коленях шагах в двадцати от него на краю обрыва, натягивая тетиву лука, а когда он встал, то заметил на краю пропасти остолбеневших от испуга троих всадников. В этот же момент стрела Брая скользнула с тетивы и впилась одному из всадников в лицо. С криком боли всадник свергнулся с лошади, а двое остальных обратились в ужасе в самое позорное бегство.

Страшный план, придуманный стрелком для их спасения, удался на славу. Всадники, полупьяные от выпитого эля, на полном ходу попали в пропасть, близости которой не ожидали, так как лошади врагов стояли на самом ее краю, да и туман скрывал собой глубину. Большая часть их свалилась вниз; только троим удалось в самый последний момент удержать лошадей на поводу, но и из этих троих одного убила стрела Брая. Вместе с тем стрела, пущенная невидимой рукой – потому что из-за тумана они не могли видеть стрелка, – довела их ужас до бесконечных пределов, и они пустились в бегство, объятые паническим страхом. Лошадь Сэррея тоже свалилась в пропасть. Но Браю удалось схватить за поводья лошадь убитого им всадника. Он протянул эти поводья Сэррею, затем снова ввел свою лошадь на самый верх и только потом уже принес на руках лежавшую без чувств девушку, которая во время всей этой передряги замертво упала к его ногам.

Глубоко внизу журчала вода и каркали вороны; слабые стоны и громкие крики о помощи доносились снизу, но стрелок даже и не думал помочь им. Да и Сэррей тоже стал глухим к этим стонам и крикам, когда увидал спасенную.

Девушка была совершенно обнажена и тихо вскрикнула, когда Брай закутал ее в свою мантию. Кровавые полосы от ударов бича палача были расклеваны воронами, и все тело девушки представляло собою сплошную окровавленную массу. Когда Брай взваливал ее на лошадь, то девушка при малейшем прикосновении или толчке издавала стоны, от которых Сэррея до мозга костей охватывало бешенство на истязателей этого нежного создания.

Брай направил коня не в город, а пустил его далее по краю обрыва. Ни он, ни Сэррей не говорили ни слова; ужасная сцена, которую им только что пришлось пережить, и их чудесное спасение достаточно занимали все их мысли. Проскакав несколько сотен шагов, они выехали на свободную равнину, разделенную на отдельные поля валами, между которыми проходили рвы. Вода последних светилась отблесками лунного света, и казалось, словно обширное болото было покрыто серебряными полосками. Среди камышей и терновника танцевали блуждающие огоньки; не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка, только лошадиный топот да тихие стоны несчастной нарушали таинственную тишину.