В большом чуждом мире - [100]
— Когда ты будешь с судьей говорить, Филомене надо бы прийти и поплакать… Пускай побольше плачет, он и смилостивится…
Через несколько дней заключенного этого вызвали, и у ворот тюрьмы раздался пронзительный, долгий, раздирающий душу плач…
Старому алькальду стало немного стыдно, но он понимал, что такое рабство.
Однажды вечером по мощеному двору зацокали копыта. Потом еще громче они зацокали по улице и затихли вдали. На другой день во двор не выводили, якобы опасаясь дождя. Но Корреа Сабала пришел к Росендо и сказал:
— Вас не выводят из осторожности. Осталось мало охранников, сорок человек уехали, — говорят, на поимку Васкеса…
Новость переходила из камеры в камеру. Узники любили Дикаря и считали его мстителем за обиженных.
— Да здравствует Дикарь!
— Пусть придет Дикарь! — кричали они и трясли тяжелые двери. Трещало дерево, звенели ключи и цепи. Часовые стали стрелять, узники попрятались. Пули пробивали двери и с глухим стуком впивались в противоположную стену.
Дни проходили, один другого печальней, строгий режим не отменялся. О преследователях Дикаря никто ничего не знал. Супрефект, под предлогом волнений, сажал людей десятками. За освобождение он брал по пяти солей, а смутьянов не щадил. Хасинто Прието громко требовал, чтобы его пустили к Росендо. Крики отдавались эхом в старых стенах…
В конце концов Росендо научился слушать торжественный голос стены. Стена — безмолвный страж, холодный часовой, и в ее немой истине скрыта мука неподвижной схватки. Чтобы это понять, надо долго пробыть в смертельной тишине одиночества. Росендо осознал это, когда сломился его голос, когда стало некуда смотреть и не для чего распрямлять спину.
XII. Валенсио в Янаньяуи
Живот у Касьяны все рос, натягивая широкую шерстяную юбку, движения становились все медленней, грудь набухала. Сейчас они с Паулой и с детьми остались без хозяина. В теле ее билась новая жизнь, а в мире, вовне, жилось плохо, бедно, и казалось, что убогое их сиротство тоже вызревает во чреве бытия. Что будет с Дикарем? Что будет с Доротео? Сестры издавна знали душевную боль и не любили болтать по-пустому, пока беда не явилась въяве.
Как-то к Пауле пришел новый алькальд.
— Вот, Паула, — сказал он, — Доротео ушел, замены себе не оставил и не заплатил за те дни, что он нс работает. Ты знаешь, у нас в общине принято это возмещать. И еще, как на беду, обе вы пришлые, и ребятишки ваши работать не могут. Я на совете отстаивал, чтобы вам вашу долю выделяли, но рехидоры боятся. Правда, народ поуспокоился, когда уехал Аменабар, а все ж разное говорят.
Сестры молчали, не зная, что сказать, и не совсем понимая, к чему он клонит.
— Худое это дело… Я им на совете говорил, что Доротео не от безделья ушел, а с отчаянья. Но ведь он мог что-нибудь прислать… Вы ничего о нем не знаете? А во-обще-то идите за своей долей. Вы обе работали. За детей, конечно, должен бы отец работать, ну, на сей раз простим. Я там выделил вам картошки. Собрали мы мало, на другой год лучше будет. Холод стоял сильный, и не умеем мы еще эту землю обрабатывать.
Клементе долго говорил о земле, а закончил так:
— Вот что, Паула, Доротео нам может помочь. Я и жене Кондоруми это сказал, и жене Херонимо. Другие ушли совсем, из общины вышли, кто постарше — с семьей, а кто помоложе — только сам. Вот ты, Касьяна, скоро родишь. Одни у нас умирают или уходят, а это все равно что умереть, другие приходят. Тебе я про мужа не говорю, он в общине не был. Ну, приходите, берите свою долю…
Клементе, пригнувшись, вышел из низенькой двери и сказал на прощание:
— Не горюйте, я вас не оставлю. Только хорошо бы Доротео заплатил… Тебя, Касьяна, это не касается, с тобой особый разговор… Все мы тут по краю ходим, вся община, а уж тем паче те, у кого муж от жандармов убежал…
Сестры подумали, что Яку — человек справедливый и добрый, но положение у него тяжелое. Мужья оставили им денег; правда, тратить их они боялись. Уйти им? Артемио Чауки все воевал с Медрано, и, если он победит, их обвинят еще и в том, что они — пришлые.
Уже давно ни на одной из тропок, ведущих в гору, никто не появлялся, и казалось, что черный всадник исчез навсегда. Что же с Дикарем? Что с Доротео? Шел март, дожди поредели, воды в пампе стало меньше, и коровы жадно жевали зеленый, сочный тростник. По склонам паслись овцы, обросшие густой шерстью, а лошади шли повыше, на скалы. Овес становился светло-зеленым, гречиха — серой. Черное зеркало озера сверкало на солнце, а иногда обнажались вершины и взору являлась синяя глубина небес.
Люди чаще выходили из каменных хижин, спускались по склонам и даже бродили по топкой равнине. Конечно, жизнь тут была совсем другая, суровая, словно утесы, но радостно было сознавать себя не слабее ее. Горожанин гордится тем, что ему по плечу разные проблемы, крестьянин же тем, что он своею силой побеждает препятствия, которые ставит ему природа. Паула с Касьяной не боялись высоты. Они выросли в неприютной пуне, и здесь им было привычно. Прежде их пугали побои, сейчас — выход из общины. Паула надеялась, что Доротео снова вернется, а Касьяна, увидев в ту ночь Дикаря во главе банды, поняла, что он рожден командовать и к земле не вернется. И обе они печально глядели на далекие горы и беспокоились о своих мужьях.
Романы Сиро Алегрии приобрели популярность не только в силу их значительных литературных достоинств. В «Золотой змее» и особенно в «Голодных собаках» предельно четкое выражение получили тенденции индихенизма, идейного течения, зародившегося в Латинской Америке в конце XIX века. Слово «инди́хена» (буквально: туземец) носило уничижительный оттенок, хотя почти во всех странах Латинской Америки эти «туземцы» составляли значительную, а порой и подавляющую часть населения. Писатели, которые отстаивали права коренных обитателей Нового Света на земли их предков и боролись за возрождение самобытных и древних культур Южной Америки, именно поэтому окрестили себя индихенистами.
Роман повествует о жизни семьи юноши Николаса Никльби, которая, после потери отца семейства, была вынуждена просить помощи у бесчестного и коварного дяди Ральфа. Последний разбивает семью, отослав Николаса учительствовать в отдаленную сельскую школу-приют для мальчиков, а его сестру Кейт собирается по собственному почину выдать замуж. Возмущенный жестокими порядками и обращением с воспитанниками в школе, юноша сбегает оттуда в компании мальчика-беспризорника. Так начинается противостояние между отважным Николасом и его жестоким дядей Ральфом.
«Посмертные записки Пиквикского клуба» — первый роман английского писателя Чарльза Диккенса, впервые выпущенный издательством «Чепмен и Холл» в 1836 — 1837 годах. Вместо того чтобы по предложению издателя Уильяма Холла писать сопроводительный текст к серии картинок художника-иллюстратора Роберта Сеймура, Диккенс создал роман о клубе путешествующих по Англии и наблюдающих «человеческую природу». Такой замысел позволил писателю изобразить в своем произведении нравы старой Англии и многообразие (темпераментов) в традиции Бена Джонсона. Образ мистера Пиквика, обаятельного нелепого чудака, давно приобрел литературное бессмертие наравне с Дон Кихотом, Тартюфом и Хлестаковым.
Один из трех самых знаменитых (наряду с воспоминаниями госпожи де Сталь и герцогини Абрантес) женских мемуаров о Наполеоне принадлежит перу фрейлины императрицы Жозефины. Мемуары госпожи Ремюза вышли в свет в конце семидесятых годов XIX века. Они сразу возбудили сильный интерес и выдержали целый ряд изданий. Этот интерес объясняется как незаурядным талантом автора, так и эпохой, которая изображается в мемуарах. Госпожа Ремюза была придворной дамой при дворе Жозефины, и мемуары посвящены периоду с 1802-го до 1808 года, т. е.
«Замок Альберта, или Движущийся скелет» — одно из самых популярных в свое время произведений английской готики, насыщенное мрачными замками, монастырями, роковыми страстями, убийствами и даже нотками черного юмора. Русский перевод «Замка Альберта» переиздается нами впервые за два с лишним века.
«Анекдоты о императоре Павле Первом, самодержце Всероссийском» — книга Евдокима Тыртова, в которой собраны воспоминания современников русского императора о некоторых эпизодах его жизни. Автор указывает, что использовал сочинения иностранных и русских писателей, в которых был изображен Павел Первый, с тем, чтобы собрать воедино все исторические свидетельства об этом великом человеке. В начале книги Тыртов прославляет монархию как единственно верный способ государственного устройства. Далее идет краткий портрет русского самодержца.
Горящий светильник» (1907) — один из лучших авторских сборников знаменитого американского писателя О. Генри (1862-1910), в котором с большим мастерством и теплом выписаны образы простых жителей Нью-Йорка — клерков, продавцов, безработных, домохозяек, бродяг… Огромный город пытается подмять их под себя, подчинить строгим законам, убить в них искреннюю любовь и внушить, что в жизни лишь деньги играют роль. И герои сборника, каждый по-своему, пытаются противостоять этому и остаться самим собой. Рассказ впервые опубликован в 1904 г.
Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.
Историю русского военнопленного Григория Папроткина, казненного немецким командованием, составляющую сюжет «Спора об унтере Грише», писатель еще до создания этого романа положил в основу своей неопубликованной пьесы, над которой работал в 1917–1921 годах.Роман о Грише — роман антивоенный, и среди немецких художественных произведений, посвященных первой мировой войне, он занял почетное место. Передовая критика проявила большой интерес к этому произведению, которое сразу же принесло Арнольду Цвейгу широкую известность у него на родине и в других странах.«Спор об унтере Грише» выделяется принципиальностью и глубиной своей тематики, обширностью замысла, искусством психологического анализа, свежестью чувства, пластичностью изображения людей и природы, крепким и острым сюжетом, свободным, однако, от авантюрных и детективных прикрас, на которые могло бы соблазнить полное приключений бегство унтера Гриши из лагеря и судебные интриги, сплетающиеся вокруг дела о беглом военнопленном…
«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.