В бегах. Цена свободы - [14]

Шрифт
Интервал

— Всего один хлопок, и тебя больше нет, Пузик, — проговорил я вполголоса, как заклинатель. — Ну что, нажать или не надо? — спросил я уже помягче, но все равно достаточно серьезно.

— Да ты что, Коля! — прошептал он. — Не шути, не надо. Аж мурашки пошли, честное слово. — Он поежился и встал с койки, отошел чуть в сторону, так чтобы дуло «ствола» смотрело не на него.

— А кто сказал, что я шучу, дорогой? Это ты думаешь, что я шучу, а я вовсе не шучу.

— Но… зачем?! — воскликнул он. — Я — маленький человек, я никуда не лезу. Я…

— Слушай внимательно. Молчи, — оборвал его я. — Сейчас я свяжу тебя простынями и заткну рот. Будешь лежать тихо, накрытый, с понтом спишь. Понял или повторить? — жестко спросил я.

— Понял. Буду лежать, да.

— Это все для твоей же пользы, не для моей. Когда я свалю отсюда, а я собрался не к бабам, а чуток подальше, менты спросят, почему ты молчал, не позвал вертухая. Секешь? Если я не свяжу тебя и не заткну тебе рот, они выбьют из тебя дух и печенки. Мало не покажется. Поэтому делай то, что я скажу, и молчи. Если выкинешь какой-нибудь фортель раньше времени, пристрелю как собаку, обещаю.

— Нет, нет, будь спокоен. Фу! — Пузик покорно потряс головой. Он стоял, не зная, что ему делать дальше.

— Сядь, не стой. Я немного послушаю. — Я снова прислонился к «кормушке» и стал слушать. Чертовщина! Из дежурки — я не мог ошибиться — явно слышались голоса. Неужели кто-то заявился?! Да, это явно не разговор с зэками через дверь. Когда мент говорит с кем-то на коридоре, его слышно очень хорошо. Говорят в дежурке, точно. Но может, по телефону? Я напряг слух как только мог. Нет, говорили двое, теперь я не сомневался. Судьба послала нам еще одного козла. Мне. Что ж, будем действовать, как договорились, делать нечего.

Я приказал Пузику лечь, а сам принялся за простыни.

— Сперва руки, затем ноги. Кляп воткну позже.

— Ты убьешь его, Коля? — спросил едва живой Пузик. Его уже трясло.

— Не знаю, как получится. Их уже двое, — ответил я. — Сожми ноги вместе. Так. — Я обматывал полосами простыни его ноги, а сам посматривал на дверь. — Не бойся, скажешь, как было, и все. Ничего не выдумывай на свою голову, — предупредил я его.

— Все равно страшно. Господи! Лучше бы я сидел в общей камере и не лез сюда, — запричитал он. — Думал, тут легче, спокойнее.

— Молчи, не трепли мне нервы. — Я закончил дело и подергал Пузика за руки. Затем накрыл одеялом до самой головы и, чуть отойдя, глянул сбоку. — Слушай меня внимательно. Сейчас я подтяну мента и скажу ему, что ты вроде как окочурился. Понял? Смотри не шевелись и не дыши особо, лежи тихо, как покойник. Предупреждаю еще раз: получится сбой, дашь маху или замычишь — первая пуля — твоя. Все. — Я сунул ему в рот небольшой кляп и направился к двери.

— Начальник! Старшой! — что есть мочи забарабанил я в дверь. — Эй, командир, подойди-ка к пятой, сюда! — Дверь сотрясалась от моих ударов, голос летел по коридору и отдавал эхом. Постучав некоторое время, я прислушался.

Из дежурки кто-то вышел, но не пошел по коридору.

— Кто там стучит? Чего надо?

— Пятая. Подойди сюда, говорю. Сейчас увидишь!..

Шаги стали приближаться и вскоре замерли возле нашей двери.

— Ну что тут еще? — спросил мент, отодвинув «волчок». — Че за дела, а?

— Не «что», а «кто», — поправил его я и отошел в сторону, давая ему возможность обозреть камеру как следует.

— Он, кажется, готов, окочурился, сердечник этот, — пояснил я менту и указал пальцем на лежавшего сокамерника. — Выносить надо, вот что.

— Да ладно, не гони, — не поверил мент мне на слово. — Что, серьезно умер?

— А чего мне гнать-то? Я думал, спит себе, толкнул, а он готов. Канитель тебе теперь… Смотри сам, я предупредил. Может, еще не умер, кто знает. — Я замолчал и отошел в глубь камеры.

Мент забряцал ключами и сперва открыл кормушку.

— Эй, ты, — обратился он к Пузику. — Слышь, что ли? — Тот молчал и не шевелился. — Мать твою! Ну-ка толкни его как следует, толкни, — попросил он меня, не особо надеясь на чудо.

— Да толкал уже, толкал! Ты че, в натуре? Иди и толкай, делать мне больше не хера, — огрызнулся Я; но все же несколько раз тряхнул Пузика за плечо. — Готовый уже, все. Ну-ка гляну на ноги. — Я чуть отодвинул одеяло и посмотрел на ноги. — Хер его знает, вроде не синие… Я не разбираюсь, короче.

— Вася! — крикнул мент очень громко, и вскоре у двери возник второй.

— Что случилось? — спросил он, пригибаясь к «кормушке».

— Да вроде умер один, сердце, — пояснил первый мент и стал откоцывать камеру.

«Ствол» в это время был у меня за поясом, под курткой.

— Может, врача вызвать, а? Или хотя бы дежурному позвоните, — посоветовал я, пока они открывали. Хотел прощупать почву.

— Вызовем, если надо будет, — сказал второй злобно. Дверь открылась, и они оба ступили на порог, один за другим.

Первый подошел к койке Пузика и, брезгливо морщась, наклонился к его лицу. Второй мент стоял совсем рядом, в шаге от первого. Пузик не дышал, но мент конечно же усомнился в том, что он мертв. Лицо «покойника» было не слишком-то и мертвым. За свою жизнь этот ментяра — а ему было лет под сорок, видимо, насмотрелся уже на покойников и кое-что смыслил. Он резко дернул одеяло на себя и в сторону и раскрыл Пузика до самых пят. Картина, которую они увидели, привела их в полное замешательство. Они никак не могли сообразить, что к чему, пялились на связанные руки и ноги «покойника», начисто позабыв обо мне, стоявшем почти за их спинами.


Еще от автора Павел Андреевич Стовбчатый
Для Гадо. Побег

Писатель, публицист и защитник прав заключенных П. А. Стовбчатый (род. в 1955 г. в г. Одессе) — человек сложной и трудной судьбы. Тюремную и лагерную жизнь он знает не понаслышке — более восемнадцати лет П. Стовбчатый провел в заключении, на Урале. В настоящее время живет и работает в Украине.Эта книга не плод авторской фантазии. Всё написанное в ней правда.«Страшно ли мне выходить на свободу после восемнадцати лет заключения, привык ли я к тюрьме? Мне — страшно. Страшно, потому что скоро предстоит вливаться в Мир Зла…»«Да, я привык к койке, бараку, убогости, горю, нужде, наблюдению, равенству и неравенству одновременно.


Для Гадо. Возвращение

Эта книга не плод авторской фантазии. Всё написанное в ней правда.«Страшно ли мне выходить на свободу после восемнадцати лет заключения, привык ли я к тюрьме? Мне — страшно. Страшно, потому что скоро предстоит вливаться в Мир Зла…»«Да, я привык к койке, бараку, убогости, горю, нужде, наблюдению, равенству и неравенству одновременно. Отсутствие женщины, невозможность любви (просто чувства), самовыражения, общения были самыми тяжёлыми и мучительными…»«Портит ли тюрьма? И да и нет. Если мечтаешь иметь, кайфовать, жить только за счёт других — порти.


Сцены из лагерной жизни

Эта книга не плод авторской фантазии. Всё написанное в ней правда.«Страшно ли мне выходить на свободу после восемнадцати лет заключения, привык ли я к тюрьме? Мне — страшно. Страшно, потому что скоро предстоит вливаться в Мир Зла…»«Да, я привык к койке, бараку, убогости, горю, нужде, наблюдению, равенству и неравенству одновременно. Отсутствие женщины, невозможность любви (просто чувства), самовыражения, общения были самыми тяжёлыми и мучительными…»«Портит ли тюрьма? И да и нет. Если мечтаешь иметь, кайфовать, жить только за счёт других — портит.


Зона глазами очевидца

Писатель, публицист и защитник прав заключенных П. А. Стовбчатый (род. в 1955 г. в г. Одессе) — человек сложной и трудной судьбы. Тюремную и лагерную жизнь он знает не понаслышке — более восемнадцати лет П. Стовбчатый провел в заключении, на Урале. В настоящее время живет и работает в Украине.В книгу включены рассказы из лагерной жизни под общим названием «Зона глазами очевидца». Эти рассказы — не плод авторской фантазии. Все написанное в них — жестокая и беспощадная правда.


Рекомендуем почитать
Демократы и капуста (Главы из романа)

Представляем вашему вниманию — последнюю, к сожалению оставшеюся не законченной, книгу Дмитрия ЧЕРКАСОВА «Демократы и капуста».Вашему вниманию представляется первые две главы супер-бестселлера Дмитрия Черкасова «Демократы и капуста» в оригинальном, авторском варианте, не подвергнутом, как в предыдущих изданиях, «политически правильной и коммерчески выгодной» (по выражению Автора) редактуре.


Приколист

Жизнь не любит компромиссов, она требует прямого и точного выбора. Особенно в любви. Но Ольга никак не может решить для себя, кого она больше любит – своего жениха Глеба или друга Сергея, вернувшегося из Чечни. Значит, придется выяснять отношения самим мужчинам. И они выясняют. С помощью оружия. Глеб ранил из пистолета Сергея, и Ольге пришлось спрятать преступника. Однако Сергей решил, что должен разобраться с ним, и начал поиски обидчика. Теперь Ольге все же придется сделать свой выбор. Но когда в ее руки попадает злосчастный пистолет, она делает уж совсем роковой шаг…


Черный тюльпан

Бывший афганец Кирилл Вацура устраивается на контрактную службу в часть, ведущую боевые действия в Таджикистане. Однажды он случайно узнает, что в списке погибших солдат регулярно проявляются `мертвые души `. Кирилл берется сопровождать `черный тюльпан` и выясняет, что один из цинковых гробов наполнен наркотиками. Приняв безумное решение, Кирилл ложится в него и едет к адресату…


Скалолаз

Для захвата чешского вице-премьера Кроужека, совершающего в Гималаях юбилейное восхождение, в горы отправляется террористическая группа альпинистов. Предводитель бандитов Ларс Шеель регулярно получает от таинственного Координатора информацию о местоположении чешского лагеря. Террористы расправляются с российскими скалолазами, оказавшимися на их пути, и теперь выдают себя за россиян. Похоже, дни чехов сочтены. Но Шеель и не подозревает, что где-то недалеко уверенно идет по заснеженному склону уникальный альпинист из группы майора ГРУ Рогозина, способный сорвать его планы.


Погоня за призраком

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Хит-парад в Нэшвилле

После сокрушительного удара, нанесенного Боланом по мафии в Нью-Йорке, Организация переносит свои активные действия в штат Теннесси, где начинает строить новую империю наркобизнеса, призванную опутать своими смертоносными щупальцами всю Америку. Но по наводке ФБР в Нэшвилл — золотую столицу американского рока и... новую штаб-квартиру мафии — прибывает Мак Болан. Барометр падает — будет буря!