— Ты еще не знаешь, как я тебя люблю. Но ты узнаешь, Галя, узнаешь! Мне невозможно тебя потерять, невозможно.
В комнате было тихо. Костя чувствовал, что может пересчитать удары своего сердца.
— Мы сегодня же отсюда уедем.
— Куда?
— Сначала поедем в Гродно…
— А как мы поедем… — Галина растерянно посмотрела на свои босые ноги и смущенно одернула платье. — Как же мы поедем, когда у меня одни деревянные башмаки да старое, как тряпка, платье.
— Стоит ли об этом говорить! Башмаки, платье — все будет. Мы с тобой немножко побудем в Гродно, а потом поедем дальше.
Костя уже видел перед собой Крымские горы, синее море, сизые гроздья винограда.
— А куда мы поедем дальше? — спрашивала Галина.
— О-о, Галочка! Мы поедем к Черному морю! Ты знаешь, есть такое море, все его зовут почему-то Черным, по оно бывает то голубое, то зеленое. Мы заедем в Москву. Ты же мечтала побывать в Москве и увидеть Кремль!
— Неужели это правда, Костя?
— Это так же верно, как то, что я сейчас вижу тебя.
— И нам никто не помешает?
— А кто нам может помешать поехать в Москву? Никто.
Глаза девушки вспыхнули и осветились теплой улыбкой. Она высвободила руки, смущенно и робко обняла его сильные плечи. Закрыв глаза, тихо спросила:
— Ты будешь моим мужем, да?
Костя не дал ей договорить и поцеловал в горячие полуоткрытые губы. И они обо всем на свете забыли… Им не нужно было в эту минуту ни свадебной пирушки, ни счастливых пожеланий, ни новых башмаков. Они оторвались друг от друга только тогда, когда в передней скрипнула дверь и от грубого окающего мужского голоса, казалось, задрожала тонкая тесовая перегородка.
— Где он, этот беглец? — прогремел голос.
— А-а! Зиновий Владимирович! Здравствуйте! Здесь. Все здесь, ответила Клавдия Федоровна. — Вы уж только не пугайте их, Зиновий Владимирович. От вашего голоса можно сбежать из дому.
Кудеяров выпустил руки Галины и быстро вскочил.
— Кто это, Костя? — испуганно спросила Галина.
— Мой начальник. Ничего, ничего, не волнуйся. Вот же притащился. Он всегда так. Где нужно и не нужно лезет со своим длинным носом.
Кудеяров хоть и уважал своего начальника, но не любил его и боялся. Мельком взглянув в зеркало, он начал поправлять съехавшую с плеча портупею.
Вошла Клавдия Федоровна.
— Ну как, голубчики мои, наговорились? — ласково посматривая на смутившихся молодых людей, проговорила она и, порывшись в комоде, вытащила чистое полотенце.
— Вы сейчас умойтесь, освежитесь. Майор Рубцов к нам приехал. Все будет отлично! — И, перейдя на шепот, добавила: — Уж я его, толстяка, на подарок выставлю…
— Его-то каким сюда ветром занесло? — спросил Костя, совсем не разделяя ее веселости. — Зачем он-то здесь появился?
— Как зачем? Вот тебе раз! На свадьбу приехал.
Кудеяров и не подозревал, какой перед этим состоялся разговор у спрутов Шариповых.
… — Хозяйничаешь, Клавочка? — войдя в кухню, где Клавдия Федоровна протирала посуду, спросил Шарипов.
— Надо, Сашенька, надо. Все чтобы было по-настоящему. Свадьба эта особенная.
— Да, конечно… Все это очень интересно… — поглаживая свою бритую голову, неопределенно проговорил Шарипов. — А где дети?
— Дети с Александрой Григорьевной, во дворе. Ты чего, Саша, такой? пытливо посматривая на озабоченного мужа, спросила Клавдия Федоровна.
— Ничего, так. Ну, как там молодежь-то, успокоилась?
— Чудесная пара! Им теперь скорее с глаз долой. А ты отчего не в своей тарелке? Что-нибудь случилось?
— Ничего особенного.
— А что не особенное? Ты можешь мне сказать?
— Пока не могу. Я вот насчет этой свадьбы, Клава. Как-то себя неловко чувствую.
— Ничего. Все получится очень хорошо. Ты будешь посаженым отцом.
— Нет уж, уволь, милая! Я этих порядков не знаю, да и некогда мне. Посидеть, конечно, немножко посижу, лошадей могу запрячь… И в добрый путь!
— Ну вот, начинается! Сразу и дела нашлись! Тогда тащи сюда Усова. Я его сейчас проинструктирую, что и как.
— Усова совсем не будет. Выехал.
Клавдия Федоровна хотела спросить, куда выехал Усов, но поняла, что ответа все равно не получит. Промолчала и задумалась.
Раз Александр так озабочен и нет Усова, значит у них дела, и свадьба может получиться не только не веселой, но даже грустной. Для этого было много других оснований и причин. У невесты, как заметила Клавдия Федоровна, не просыхают глаза. Надо было что-то придумать и сделать пирушку хоть немного веселой, а остальное, как она предполагала, все утрясется само собой.
— Значит, Усова не будет?
— Вряд ли он успеет. Да и нашим молодым надо выехать заранее. Не исключено, что сюда придут родители Галины, а это совсем ни к чему. Ты меня понимаешь?
— Понимаю. Если придут родители, то я скажу часовому, чтобы он их выпроводил. Подумаешь! Так просто отпустить молодых я не могу! Позвони майору Рубцову. Я с ним сама договорюсь. Звони Рубцову, — решительно заявила Клавдия Федоровна.
— Да ты, мамка, сама-то не кипятись. У нас на самом деле много забот. А что касается Рубцова — это мысль правильная. Но только вряд ли он захочет приехать. Я знаю, что он был против этой свадьбы.
— И ты был против. Все вы, женатые люди, такие… осторожные.
— Ну ладно, ладно. Позвоню твоему Рубцову. Я знаю, ты к нему неравнодушна.
