Узют-каны - [37]
«Из выступления профессора Шешуты М.Н.: …хромосомный набор индивидуального организма, по утверждению нашего многоуважаемого коллеги, не играет основной роли в наследственности, что, на мой взгляд, антинаучно. Придерживаясь доказанного, буду утверждать, что процесс размножения микроорганизмов неотвратим, и любое вмешательство извне, в особенности методами, рекомендуемыми академиком Пантелеевым, не дадут эффекта, более того, они губительны для организмов…».
«Из заявления майора Костенко В.А.: Ещё раз могу повторить, что исследования академика Пантелеева не имеют никакого отношения к созданию бактериологического оружия, наоборот – и это официально задокументировано на самом высоком уровне – исследования направлены на проблему глобальной ликвидации последствий в случае применения противником оружия бактериологического воздействия, либо с радиоактивными средствами поражения. Последствия при удачном завершении исследований могут быть ликвидированы в самые короткие, даже не побоюсь сказать – рекордные сроки. Выявленные им микроорганизмы способны поглощать вредоносное действие бактерий, радиации и других поражающих излучений…»
– Что это?
– Омлет и пиво.
– Что ты читаешь? – Нина возникла в дверном проёме и с удивлением рассматривала стопку отпечатанного текста.
Молчун захлопнул папку:
– Халтура одна подвернулась, – объяснил.
– Где ты это взял? – она сморщила нос, заметив оттиск герба на лицевой стороне папки, словно увидела квакающую жабу, подкинутую на учительский стол кем-нибудь из учеников.
– Украл, – спокойно откликнулся Молчун.
– Во что ты опять ввязался? – она перешла на крик.
– Прекрати, – посоветовал Молчун и забросил папку на холодильник, – у тебя тушь размазалась.
– Где? – Нина заглянула в зеркало и, не найдя следов «аварии», возмутилась. – Шутим, да? Ты когда-нибудь можешь побыть серьёзным?
– Нет. И вся предыдущая жизнь, особенно – вступление в брак, яркий тому пример.
Нина присела, небрежно отодвинув пиво и водрузив локти на стол:
– Может быть, поговорим?
– Зачем? Всё уже обсудили. И не раз. Развод оформлен. О чём говорить чужим людям?
– О квартире, – она затараторила. – Мне негде жить. По закону – имею право на половину имущества, предлагаю тебе деньги за твою половину. И избавь меня от своего присутствия.
– Всё уже решили с полюбовничком. Денежки собрали, – Молчун сжал кулаки, – всё просчитали. Пропьёт же. На брюхе приползёт. А мы его пинками… Будет знать, как руки распускать. Так?
– Ты всё ставишь с ног на голову!
– Нет, дорогая. Квартиру тебе не отдам. Альтернативу знаешь: собираешь шмотки и катись колбаской. А где будешь жить, меня не касается. Кстати, могу напомнить, у него есть комната в общежитии.
– Ой-ой-ой! Три комнаты поменять на конуру? Ты в своём уме? – именно за этот издевательско-ироничный тон, за эту перекошенную ухмылку, с которой, наверное, ставятся двойки, Молчун её и ненавидел. Что мог решить развод, если уничтожающая интонация будет преследовать до конца жизни? Круг замыкается. Молчун знает, о да! он знает, что она скажет сейчас и багровеет заранее. Слова хлещут. Всё началось после Ялты и с тех пор прочно вошло в круг, разорвав последнее, что их связывало – они стали спать раздельно, и это тоже по инерции затесалось в круг.
– Хозяина из себя строишь?! – она тоже сжала кулачки, вонзая ногти в ладони. – Мужиком хочешь себя показать?! А для меня ты – ноль без палочки как личность и как мужчина. Понял? Импотент несчастный! Бабу удовлетворить не может – всё пропил, а теперь ещё и права качаешь, изверг?
– Заткнись!
– Не смей на меня орать!
Тишина оказалась мучительней. Что может предвосхитить жестокость и ненависть, с которой два человека сверлят друг друга взглядами? «Боже, что ей стоит прижаться к плечу, потупить глаза и произнести одно слово: «Прости!»? Что ей стоит показаться слабой? Стать женщиной?» – Молчун вздохнул. Он понял, что способно разорвать круг и унести на другой виток спирали, знал, чего ему не хватало, и спросил:
– Почему ты никогда не хотела ребёнка?
– Плодить подобных тебе уродов? Здрасте! Спасибо! Я их пачками каждый день наблюдаю. Ты зубы мне не заговаривай. Бери деньги и проваливай.
– Сколько я тебе должен за яичницу?
– Не хочешь деньгами? Так давай разменяемся! Я, мучитель, уже согласна и на это. Есть выгодное предложение: двухкомнатная и КГТ с балконом…
– Квартиру своих родителей менять не дам. Здесь всё знакомо… моё. Пойми: жизнь, душа, что ли – здесь. И ни менять, ни продавать, ни уходить я не собираюсь.
– Прекрасно! Кто кого выживет? Так вот: я тоже уходить не собираюсь, но и находиться рядом с тобой – уволь. Ты мне нервы испортил, молодость угробил. А я, может быть, женщиной себя только сейчас почувствовала. Человеком! И как ты смел меня ударить? Ты хоть немножко себе представляешь, как я выглядела в школе с синяком? И что до сих пор, за глаза, мелюзга называет меня «фонарщицей»?
– Чтобы ты сделала, застав меня в постели с другой?
– Да кому ты нужен такой? Господи! Хватит! Мы опять ушли от темы. Я хочу знать сегодня, сейчас же: что ты намерен предпринять? Строить перегородки? Что?
– Сколько ты мне даёшь денег?
