Узют-каны - [207]

Громыхнуло сверху. Скорее почувствовала, чем заметила она, как затряслись тросы подъёмника и задрожала гора, словно грозилась родить вулкан. Маруся задрала голову, проследив мимоходом зелёный спуск, по которому недавно скатилась. Наверху светло от прожекторов, скрип в мокром, скрежет железа. Слабо прячась, наискосок мелькнула стрелка молнии, вполсилы ударил барабан грома, словно хлопушка за два квартала. Гроза уходила к городу. Но на макушке горы бушевало непонятное противостояние человека и экскаватора. Она могла быть там в данную минуту. Но хотела ли? Генка толкнул, выгнал, отослал, сберёг. Мужики. Хорошо хоть на это ума хватает. Взгляд переместился на окна. Темно. А вот Сергей Карлович явно не в себе. Ключи в машине. Педантичный врач перестал быть таковым. С чего это вдруг? Да и здесь ли он? Она же стучала! Так он тебя и услышал на третьем этаже… Окно с той стороны. Чёрт его знает, что там будет дальше. Экскаватор спустится, и симпатяга Карло в лучшем случае превратиться в лепёшку, а в худшем… Представленный образ главврача с полужидким туловом и белой, сморщенной губкой на лице, из-под которой торчит клин бороды, не показался ей таким уж нереальным. Надо предупредить. Или выяснить: здесь или нет?

Маруся обогнула крыльцо, бегло озирая фасад. Света нет. А окно в комнате отдыха разбито. Что бы это значило? Теперь на мотоцикл, к «сарайчику», переодеться и дёру, ну! «Благородный Дон. Это не великан, это мельница!» – «Всего лишь мельница, мать её!» Как там говорил Молчун? Поставил себя на его место? Это вам не всего лишь, и не Санчо с ранчо. Чтобы сделал зэка когда ливануло? После волков, усталый и явно нездоровый. Вспомни, он с трудом взобрался на сидение? Слюна на подбородке? Забудь страх. Лиса заразила его. Мельница? А ты уверена? Великан! А ты проверила? Сколько он ждал их там, в дыму? Терпеливый, сукин сын! А это тебе как – ползущее одеяло?! «Ну, как я его? Последним патроном!»

Разбитое окно. Терпеливый бандит. Это о чём-то вам говорит? Опять стихи, будь они не ладны…

Он ждал их на пасеке, втёрся в доверие, бросил в огне, когда стало опасно, затем вернулся Дедом Морозом и опять бросил, затем вновь выждал и отобрал «Хонду». Почему бы ему ещё раз не подождать? Здесь. В санатории. Чёрт, главврач, наверняка, корчился в агонии, пока она сливала бензин с его машины. Нет, Маха. Долго будешь сопли жевать? Или, в конце концов, выберешь: всего лишь или всё? Кто научил тебя трусить? Асур Нурлиев? «Не ходи туда!» – бледный очкарик Андрей. Прачечная? Ворвалась, не боялась. «ПО РОГАМ ЗАХОТЭЛА?» Андрей и Молчун. Пытались оградить, уберечь. Мужчины! Не получилось.

Тяжело вздохнув, как бы извинившись перед старушкой «Хондой», что так долго заставляет себя ждать, Маруся подтянулась на руках и осторожно перелезла через подоконник. Ага. Где-то здесь бильярдный стол. Прямо под окном. Она пошарила, обнаружила мокрое и липкое, наверное, от дождя, сукно и громко спрыгнула, тут же слегка поскользнувшись. По зданию пробежала дрожь, неприятно отозвавшись в теле. Гора ещё раз качнулась, вибрируя. Может, и вправду – вулкан? Если по-Генкиному, вполне вероятно. Экскаватор с Молчуном проваливаются в разверзающееся жерло, окутанные потоком лавы….

Темно, блин. Ступая по скользкому полу, ощупывая руками стол, она добралась до комода. В отличие от Вожорского, она знала, где включается свет. Ярко вспыхнула лампа в саване зелёного абажура. И Маруся зарыдала всхлипами, обнаружив, что рука, сползающая с выключателя, густо перемазана кровью.

61

Будет тихо и странно

Угасание дня.

Будут зори и травы,

Но уже – без меня…

А. Саулов

Танька из второго корпуса была помешана на счастье. У неё даже выработалась целая наука о счастье с теорией и практикой. Теория заключалась в том, что она выписывала из книг и услышанные от других определения счастья в тонкую школьную тетрадь. А практика – в безумных чудачествах, испытаниях, авантюрах, в которые она успешно затаскивала подруг и знакомых. Все, кто так или иначе связывался с Танькой, обычно ухохатывались над ней, но Маруся впоследствии обнаружила, что все вспоминают приключения с Танькой как самые счастливые моменты в жизни. Со временем образ Таньки-счастьелюбки обрастал слухами и становился легендарным. Её удочерили, она ушла из интерната. Возможно, стала счастливой. Скорее всего. Потому как не умела быть другой.

Маруся вспомнила, как вместе с Танькой выиграли в лотерею в книжном магазине. Подруга уверено заявила, что у неё рука лёгкая, а у Маруси тяжёлая, поэтому они прекрасно друг друга дополняют. Маруся вытаскивала лотерейки из красочного крутящегося барабана, а Танька ловко их вскрывала, на выигрыш заказывали ещё и ещё, сумма с каждым разом возрастала. Её хватило на приобретение плеера, книгу фантастики и яркий плакат с Арбениной, который Маруся повесила у себя над кроватью. Сколько потом ни пыталась – лотерейные билетики скоропостижно оказывались бесполезными.

Именно о том весёлом случае с выигрышем, когда счастье буквально передавалось из рук в руки, а задорный смех уже нельзя было сдержать, вспомнила она сейчас, в разгромленной комнате пустого дома отдыха.