Узы крови - [49]

— Разве я говорила другое? — выпалила я. Картина отвлекла меня, но Адам напомнил, что я пытаюсь на него сердиться. К счастью, это совсем нетрудно.

— Ты сердишься на меня, — сказал он.

— Ты на меня кричишь, — ответила я. — Конечно, сержусь.

Он нетерпеливо махнул рукой.

— Не сейчас. Раньше, в комнате Уоррена.

— Я сердилась на тупого волка, который пришел бросать вызов Уоррену, как только тот оказался на спине. — Тут я вспомнила, как испугал меня Адам, когда использовал свои свойства Альфы, чтобы успокоить меня. — Я не сердилась, пока ты не схватил меня за руку, не вытащил из комнаты и не начал на меня орать.

— Черт побери, — сказал он. — Прости.

Он посмотрел на меня и отвел взгляд. Теперь, без защитной оболочки гнева, он казался усталым и встревоженным.

— Уоррен и Бен не твоя вина. Они вызвались добровольцами.

— Они не пошли бы, если бы я не разрешил. Я знал, насколько это опасно, — рявкнул он. Гнев вернулся так же быстро, как рассеялся.

— Думаешь, ты один имеешь право чувствовать себя виноватым из-за Уоррена и Бена?

— Не ты их посылала, — сказал он. — А я.

— О колдуне они узнали исключительно из-за меня, — сказала я. И тут, видя, что он действительно считает себя виноватым, я призналась в своем худшем поступке: — Я молилась, чтобы они нашли колдуна:

Он недоверчиво взглянул на меня и рассмеялся — резко и горько.

— Думаешь, молитва делает тебя ответственной за состояние Уоррена?

Он не верит. Не знаю, почему это меня так поразило. Я знаю многих людей, которые не верят в Бога — ни в какого. Но вервольфы, среди которых я выросла, все были верующими. Адам посмотрел мне в лицо и снова рассмеялся.

— Ты так наивна, — низко и гневно проворчал он. — Я давно понял, что Бог — миф. Полгода я ежечасно молился в вонючем болоте в чужой стране, прежде чем открыл глаза и безумный вервольф окончательно показал мне, что Бога нет. — Глаза его посветлели — от теплого карего до холодного желтого. — Не знаю. Может, Бог и есть. В таком случае он садист, спокойно наблюдающий за тем, как его дети убивают друг друга.

Он был очень взвинчен, судя по тому, что говорил неразумно. Адам всегда, даже когда страшно сердит, сохраняет способность рассуждать здраво. Он тоже это понял, потому что отвернулся и прошел к большому окну, которое выходит на Колумбию.

Здесь ширина реки почти миля. Иногда, в плохую погоду, вода кажется почти черной, но сегодня на солнце она блестящая, ярко-голубая.

— Ты избегаешь меня.

Теперь он говорил спокойнее.

Второе окно выходит на мой участок. И я с удовольствием увидела в самом центре пейзажа свой частично разобранный «кролик».

— Мерси!

Я продолжала смотреть в окно. Лгать бесполезно, сказать правду значит нарваться на следующий вопрос, а я не хотела на него отвечать.

— Почему?

Он все равно его задал.

Я оглянулась через плечо, но Адам по-прежнему смотрел в окно. Я повернулась и оперлась бедром о подоконник. Он сам знает почему. Я видела это в его глазах, когда выходила из гаража. А если и не знает, что ж, я не собираюсь ему объяснять.

— Не знаю, — выдавила я наконец.

Он повернулся и посмотрел на меня, словно увидел неожиданную добычу. Его глаза по-прежнему были охотничьего желтого цвета. Я ошибалась. Лгать гораздо хуже, чем просто бесполезно.

— Нет, знаешь, — сказал он. — Почему?

Я потерла лицо.

— Послушай, я сегодня не в твоем весе для борьбы. Нельзя ли подождать, пока Уоррен будет вне опасности?

Он смотрел на меня, щуря янтарные глаза, но по крайней мере больше не допрашивал.

Отчаянно пытаясь сменить тему, я сказала:

— Репортер с тобой связался? Тот, насчет дочери?

Он закрыл глаза и сделал глубокий долгий вдох. А когда открыл, они снова были цвета шоколада.

— Да, и спасибо за то, что я не подозревал о его существовании. Ты не предупредила. Он-то считал, что ты мне звонила, и прошло немало времени, прежде чем я начал понимать, о чем речь.

— Так они приедут сюда?

Адам махнул рукой в сторону комнаты Уоррена.

— Когда тут бродит тот, кто может сделать такое с моим волком? Они должны были приехать. Мне пришлось позвонить и сказать, что сейчас это нежелательно. Но не знаю, к кому его направить. Нет ни одного Альфы, которому я доверил бы свою дочь, а та девочка еще моложе.

— Пошли его к Брану, — предложила я. — Бран говорит, что в свое время воспитал нескольких таких.

Адам бросил на меня воинственный взгляд.

— Ты доверишь Марроку ребенка?

— Мне он не причинил вреда, — ответила я. — А большинство Альф причинили бы.

Адам неожиданно улыбнулся.

— И это кое о чем говорит. А ты действительно разбила его «ламборгини»[34] о дерево?

— Я не про то, — горячо ответила я. — Большинство Альф просто убили бы навязанного им щенка койота.

Я через комнату пошла к двери. Остановилась.

— На самом деле это был «порше», — с достоинством сказала я. — И дорога была обледенелая. Если тебе рассказал об этом Сэмюэль, надеюсь, он упомянул, что именно он подбил меня взять машину. Пойду посмотрю, как Уоррен.

Когда я закрывала за собой Дверь, Адам неслышно смеялся.

Несколько часов спустя я одна отправилась домой. Сэмюэль остался на ночь, чтобы быть на месте, если что-то случится. Пока ничего особенного не произошло. Кайл тоже остался: я уверена, что потребовалось бы нечто большее, чем волчья стая, чтобы изгнать его оттуда.