Узы крови - [27]

Молодой человек кивнул.

— Да.

Но руку Стефана не отпустил, так что тому пришлось отцеплять пальцы Дэниэла, прежде чем он смог вернуться к креслу. Достав из кармана носовой платок, он протер подлокотники, и те заблестели. Никто не пожаловался на то, что на это ушло время.

— Мерси, — сказал Стефан, убирая платок в карман. — Пожалуйста, иди сюда и расскажи правду моей госпоже.

Он хотел, чтобы я насадила руки на эти ужасные шипы. Эти шипы и пронзенные руки не только казались мне святотатством — это больно! Конечно, для меня это не стало сюрпризом — после Дэниэла и самого Стефана.

— Иди, — сказал он. — Я все протер. Ты не осквернишь себя.

Древесина прохладная, а сиденье для меня велико, как любимое кресло моего приемного отца. После его смерти я часами просиживала в том кресле, впитывая папин запах, засевший в полированном дереве за долгие годы использования. Мысль об отце укрепила меня, но мне потребовалось все мужество.

Шипы оказались длиннее и острее, чем когда я просто смотрела на них, а не вонзала в плоть. Лучше побыстрее отделаться. Я плотно обхватила концы подлокотников и нажала.

Вначале было совсем не больно. Потом горячие щупальца магии проникли сквозь разрыв в коже, прошли по жилам и кулаком сжали сердце.

— Ты в порядке, Мерси? — спросил Уоррен; его голос прозвучал вызывающе.

— У волков нет права говорить на нашем суде, — рявкнул Бернард. — Не можешь молчать — уходи.

Я была рада, что Бернард что-то сказал. Он дал мне время понять, что магия мне не вредит. Было неприятно, но не больно. Не стоит из-за этого начинать драку, к чему уже готов Уоррен. Адам послал его охранять меня, а не начинать из-за легкого неудобства войну.

— Со мной все в порядке, — сказала я.

Подросток шевельнулся.

— Неправда, — сказал он.

Правду? Что ж, отлично.

— У меня болит лицо, болят плечи, болит шея там, где укусил проклятый демон-вампир, а магий стула нежна, как удар молнии, но постоянным ущербом это не грозит.

Мальчик — Вольфи — возобновил свое кататоническое раскачивание.

— Да, — сказал он, — правда.

— Что произошло прошлой ночью? — спросил Стефан. — Пожалуйста, начни с моего телефонного звонка.

Я обнаружила, что рассказываю свою историю гораздо подробнее, чем собиралась. Конечно, им не нужно знать, что езда Стефана меня испугала, или чем пахнет смерть женщины. Но оказалось, я не способна отбирать: воспоминания исходили из моих уст в том же виде, в каком возникали в голове. Кажется, у вампиров все же есть магия, которой нипочем моя кровь ходячей.

Но Бернард, по-видимому, считал иначе.

— Противоположности сосуществовать не могут, — сказал он, когда я умолкла. — Нельзя верить, что она подчиняется креслу и в то же время может сопротивляться вампиру, который вложил в голову Стефана чужие воспоминания. Стефан единственный из нас способен противиться приказам госпожи, своей создательницы.

— Кресло зависит от нашей силы, — сказал Стефан. — Оно функционирует благодаря крови, но его магию создал ведун. Не знаю, сумел бы колдун сделать с Мерседес то, что сделал со мной? Он не знал, кто она, и не пытался.

Бернард начал возражать, но Марсилия подняла руку.

— Хватит. Даже пятьсот лет назад, — продолжила она, обращаясь к Стефану, — колдуны встречались редко. С тех пор как мы пришли в эту пустыню, я не видела ни одного. Кресло показало, что ты веришь в существование колдуна, которого превратили в вампира. Но, прости меня, я в это не верю.

Бернард с трудом сдержал улыбку. Мне хотелось бы лучше знать, как осуществляется правосудие в семье. Я не знала, что сказать, чтобы обеспечить безопасность Стефана.

— Показания ходячей убедительны, но, как и у Бернарда, у меня есть сомнения в отношении того, как действует на нее кресло. Я была свидетельницей того, как ходячие не подчинялись гораздо более могущественной магии.

— Я чувствую ее правду, — прошептал мальчик, продолжая раскачиваться. — Ясней, чем у других. Резко и отчетливо. Если убьешь сегодня Стефана, лучше убей и ее тоже. Койоты поют не только ночью, но и днем. Это ее правда.

Марсилия встала и прошла туда, где я сидела в плену кресла.

— Ты будешь охотиться на нас, когда мы спим? Будешь?

Я открыла рот, собираясь отрицать это, как всякий, перед кем стоит рассерженный вампир, потом снова его закрыла. Кресло заставляло говорить правду.

— С моей стороны это было бы глупостью, — сказала я наконец и сказала серьезно. — Я не ищу неприятностей.

— Вольфи?

Она взглянула на мальчика, но тот только качнулся.

— Неважно, — сказала она, взмахом руки отпуская меня, и повернулась к своим подданным. Вольфи верит ей. Правда это или нет, но мы не можем позволить вампиру, какому бы то ни было вампиру, — она бросила быстрый взгляд на Стефана, чтобы подчеркнуть свои слова, — убивать без разрешения. Это недопустимый риск. — Она несколько мгновений смотрела на сидящих вампиров, потом снова повернулась к Стефану. — Хорошо. Я верю, что убивал тот вампир, а не ты. Даю тебе четыре седьмицы на то, чтобы найти колдуна и представить нам его или его тело. Если не сможешь, мы будем считать, что колдуна не существует, а ты виноват в том, что подверг опасности семью.