Узы чужой воли - [73]

- Накладки случаются, - нервно дернул плечом интариец. - Напиши Доналу. Он писал тебе целый месяц, неужели не заслужил хотя бы весточки?

Я рассеянно скользила взглядом по нежном убранству кафе. Написать... А что написать? Что мне без него плохо? Так ведь не дурак, сам понимает, любовь быстро не проходит. Что объявились родственники и старые знакомые? Это было ожидаемо. Вот единственно, что какой-то дурачок пытался утверждать, что он-де мой жених, просто в прошлом были «неурядицы».

- А если у него все хорошо? - улыбнулась я. - Если он начал жизнь сначала, познакомился с прекрасной интарийкой-агентессой? И планирует наделать агентят? А тут я, кривым пальцем в затянувшуюся рану?

Я старалась выглядеть спокойной, но внутри меня всю заколотило от придуманной картины. Интересно, почему нельзя жить без ошибок? Всегда поступать правильно, всегда находить единственно верные решения? Отказаться от свадьбы было правильным решением, а вот просить его уйти навсегда - хор обиды, истерики и страха.

Пока Эд что-то гневно мне выговаривал, я гадала, куда и как далеко отправилась Элиза? Не стало ли плохо этой горе-свахе в дамской комнате. И почему один мрачный тип сидит за столиком напротив нас, натянув на лицо капюшон и отшивая всех подходящих к нему девиц.

- Ты меня слушаешь? - недовольно спросил Эдвард.

- Не-а, - беспечно отозвалась я, чувствуя, как внутри разливается тепло. - Я смотрю на Донала и радуюсь.

- Чему же? - удивился Эдвард и тем самым подтвердил мою догадку.

- Тому, что он не джентльмен, разумеется, - фыркнула я и прикусила губу. Что делать? Встать и подойти к нему? Но у меня нет слов. Остаться сидеть? Уйти? Нет, только не уходить.

Я уставилась в столешницу. Красивое светлое дерево с нежным узором. Наверное, мастер очень старался, украшая свое творение.

Говорят, любовь возвышает. Но, кажется, ко мне это не относится. Если не говорить о феерической, прямо-таки возвышенной глупости. Я никогда... а что врать-то? Я всегда ждала, что первый шаг в отношениях сделает мужчина. И это я менять не собираюсь. Ведь уже пыталась предложить себя - не вышло.

- Я ждал, что ты мне ответишь, - хрипло произнес рядом Донал, - или прочтешь. А ты жгла письма.

- Конверты, - очень тихо ответила я. - Элиза не давала мне покоя, и я для ее успокоения торжественно сжигала конверты.

- Эх, а я сигналку на конверты ставил, - шепнул он. - И каждый раз как понимал - вновь сожгла... Это было больно.

- Я скучала.

- Простишь меня? Когда-нибудь? Я не могу без тебя, птица.

- Только не дави на меня больше. - Я подняла на него глаза.

Донал сидел на месте Эдварда. Мой любимый и правда не слишком хорошо выглядел. Но не развалиной, нет. Скорее бесконечно уставшим человеком.

- Не буду. - Он улыбнулся и признался: - Для того чтобы понять, из-за чего ты меня прогнала, понадобилось много времени. Я считал, что виной всему наши приключения.

- Все вместе. Ты надавил на меня, а я так старалась не сломаться. Иногда, после сильных переживаний, нежданная радость совсем не радует и может даже убить.

- Давай погуляем?

- Надо взять батон. Я больше не ходила в парк и не кормила птиц, - улыбнулась я.

И тут этот невозможный мужчина поднял с пола корзину и выразительно поиграл бровями:

- Плед, вино, сандвичи и сухарики для птиц.

- Ты все подготовил?

- Я больше не мог тебе писать, Ами. Птица моя, каждый сожжённый конверт будто кричал «Уходи!». И я испугался, что поддамся. Что уеду. - Он пожал плечами. - Мы бы оба это пережили. Через полгода или через год боль бы притупилась. Но я никогда не смогу полюбить кого-то так же сильно, как тебя.

- Это немного ужасное, но очень искреннее признание, - рассмеялась я.

- Я обещаю с сегодняшнего дня всегда быть честным с тобой.

Я встала и приняла его руку. А выйдя из кафе, поразилась тому, насколько ненаблюдательной была - машина Донала стояла на самом видном месте. Рядом с машиной Элизы. Куда спешно грузилась парочка заговорщиков. Я шутливо погрозила им кулаком, а моя языкатая сестра в ответ крикнула, что теперь я должна прийти на ее свадьбу в том платье, что она для меня выберет.

- На самом деле, чтобы убедить твою сестру, понадобилось очень много времени, - вздохнул Донал и поежился. - Она была уверена, что ты забыла меня. Что я «всего лишь предрассветный кошмар, и Небом клянусь, если ты ее опять обидишь, я спляшу на твоей могиле».

- Знаешь, - я прижалась к нему, - мне стоило бы тебя простить за одно то, что теперь у меня есть Элли. Мы еще долго могли блуждать в надуманных обидах и приписываемых друг другу мыслях.

- А сам по себе я не ценен? - удивился Донал.

- Конечно, ценен, - я толкнула его в бок, - просто, несмотря на пережитый кошмар, ты подарил мне гораздо больше. И сейчас я не понимаю, почему... почему все пошло так.

- Зато я понимаю, - Донал открыл передо мной дверцу машины, - что ты не дочитала данные тебе книги.

- Я прочла достаточно, - покачала я головой. - Я не могла больше сидеть дома. А трактаты, написанные на интарийском языке, не самое легкое чтиво. Мне нужно больше работать руками. Делать хоть что-то: рисовать, плести, вышивать, ковать, копать или сажать. Шить. В общем, свалившееся на голову богатство не отменяет необходимости шевелить ручками.