Узурпаторы и самозванцы «степных империй». История тюркомонгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях - [81]
Трудно сказать, какими именно причинами было обусловлено столь нетипичное для киргизов решение провозгласить собственного хана. Анализ социально-экономических и политических условий в Киргизии к моменту вступления Ормона на трон дает основание предположить, что это был именно акт национально-освободительной борьбы. Исследователи отмечали сложность экономической ситуации в Киргизии: среднеазиатские ханства начали интенсивно «втягивать» киргизов в орбиту своего экономического влияния, причем использовали для этого как хозяйственные методы (внедрение торговых отношений среди самих киргизов), так и религиозную пропаганду. Кроме того, именно в этот период в Казахстане наиболее активно действовал Кенесары Касымов, который стремился подчинить своей власти и киргизов (помня, что некогда они подчинялись его предкам-ханам). Неудивительно, что путем избрания собственного хана и признания его власти многими разрозненными киргизскими племенами «последний раз в истории киргизского народа была сделана попытка создания политического объединения»[687]. Именно Ормон возглавил объединенные силы киргизов и кокандцев в сражении, в котором Кенесары был разгромлен и взят в плен, а затем казнен[688].
Таким образом, можно сделать вывод, что Ормон, несмотря на попытки проведения реформы системы управления в своем «ханстве», по большому счету был своего рода военным вождем, необходимость в котором возникла лишь в связи с тем, что положение киргизов в это время оказалось наиболее опасным. Он также стал своеобразным символом, знаменем, вокруг которого объядинялисъ его соплеменники для совместного отражения внешней агрессии, тогда как во внутренней жизни ханская власть частью киргизских племен признавалась лишь номинально или не признавалась вообще[689]. Особого влияния на последующее политико-правовое развитие Киргизии правление Ормона, в принципе, не оказало, тем более что вскоре ряд киргизских племен принял российское подданство.
Попытки установления института ханской власти в Киргизии имели место и во время мощного центральноазиатского восстания 1916 г., когда, как мы помним, аналогичные попытки предпринимались и в Казахстане. Восставшие киргизы Семиреченской области избрали в ханы трех манапов: «кочкорского хана» Канаат Абукина (который, правда, когда был захвачен в плен, отрицал, что получил ханский титул), Мокуша Шабданова в племени сары-багыш и Батырхана Ногаева в племени бугу[690]. Появление последних двух «ханов», по-видимому, явилось в какой-то степени подражанием избранию в середине XIX в. киргизских ханов Ориона в племени сары-багыш и Боромбая в бугу. Как и казахи, киргизы требовали отделения от Российской империи и создания собственного независимого ханства[691].
Как иностранный завоеватель стал
предводителем священной войны:
феномен правления Якуб-бека в Кашгарии
Личность и деятельность Якуб-бека, основателя государства Йеттишар в Восточном Туркестане (Кашгарии), неоднократно привлекала внимание исследователей, которые подробно анализировали разные аспекты как его биографии, так и истории созданного им государства. В рамках настоящего исследования наибольший интерес представляет вопрос о том, как Якуб-бек на различных этапах своего правления в Кашгарии использовал различные способы легитимации своей власти, учитывая особенности политической обстановки в самом регионе и соседних государствах.
Когда кокандские власти в 1864 г. отправили в Кашгарию в качестве верховного правителя своего ставленника Бузрук-хана-тура, вместе с ним был отправлен и Якуб-бек, которого Алимкул, временщик Коканда, предназначал в фактические правители при марионеточном белогорском ходже[692]. В самом деле, этот государственный деятель представлялся им весьма подходящим для такой роли: начав службу махрабом (ханским гвардейцем), он проявил себя храбрым воином и неплохим военачальником, в частности, в битве с русскими при Ак-Мечети в 1852 г., а к 1862 г. дослужился до Должности хакима Ходжента[693]. Впрочем, кокандский хан Султан-Саид без особых сожалений отправил его в Кашгарию: поскольку Якуб-бек считался сторонником и ставленником одного из его предшественников, монарх не пожелал держать могущественного сановника в ханстве[694].
Поначалу Якуб-бек вел себя весьма лояльно по отношению к Кокандскому ханству. Он выполнил все приказания ханского двора, даже воссоздал в Кашгаре управленческую и военную систему Коканда, включая назначение на должности амир-и лашкаров юзбаши и т. д.[695] Однако в 1864–1865 гг. он существенно укрепил свои позиции в регионе и, соответственно, ослабил позиции как кокандских властей, так и белогорских ходжей. Выше уже было описано, как он избавился от ходжей. Примерно в это же время ему удалось разгромить объединенные силы нескольких других ханств Восточного Туркестана — Яркенда, Кучи, Аксу, Уч-Турфана и дунган. К 1867 г. Якуб-бек разгромил и казнил кучинского правителя Хан-ходжу, пленил и вскоре казнил Джалал ад-Дин-ходжу, правителя Аксу, и заставил учтурфанского «султана» Бурхан ад-Дин-ходжу отказаться от своего владения в пользу него, Якуб-бека. А чтобы обеспечить себе верность мятежного Яркенда, в качестве наместника Якуб-бек отправил туда Кичик-хана-тура — потомка ходжей и, следовательно, легитимного правителя в глазах населения, однако не обладавшего амбициями своих братьев. Примечательно, что поражение своих соперников Якуб-бек объяснял тем, что они оказались не слишком преданными делу ислама — в отличие от него самого
