Узники Соловецкого монастыря - [12]
Если В.Л. Долгорукий не испытывал на Соловках материальных стеснений, то тюремный режим угнетал князя морально и истощал его физические силы. Он не мог никуда, кроме церкви, выходить из своей камеры. Всякое общение с посторонними людьми (за исключением прислуги) безусловно воспрещалось.
Сенатские указания о полной изоляции столь опасного врага, каким представлялся бироновскому правительству В.Л. Долгорукий, соблюдались тюремщиками-монахами столь пунктуально и с таким завидным усердием, что на этой почве произошел просто-таки курьезный случай. Просидев несколько месяцев в каменном чулане, Долгорукий серьезно заболел. Ему понадобился духовник. Но так как грамота, по которой Долгорукий был прислан в Соловки, запрещала допускать к нему посторонних лиц, то караульный офицер и архимандрит не рискнули самостоятельно разрешить этот вопрос и вошли с особым представлением в губернскую канцелярию, а та, считая себя некомпетентной, обратилась с запросом в сенат. Специальным указом от 29 марта 1731 года сенат разрешил допустить к арестанту отца духовного, но узник выжил, чтобы… позднее сложить свою голову на плахе.
В 70-х годах прошлого столетия архангельский вице-губернатор А. Подвысоцкий опубликовал в местных ведомостях некоторые документы губернского архива по ссылке на север России, в Соловецкий монастырь, и пересказал содержание отдельных дел. Он обнародовал часть материалов о ссылке В.Л. Долгорукого. Но сообщения дилетанта в вопросах истории, каким был Подвысоцкий, содержат в себе грубые фактические ошибки, которые, к сожалению, перешли в работы исследователей, пользовавшихся публикациями вице-губернатора как первоисточником. Подвысоцкий сообщил, например, что в 1731 году, по указу от 23 декабря, Долгорукого вывезли из Соловков в Шлиссельбург[30]. Следующий по времени после Подвысоцкого историк ссылки повторяет это известие[31].
По указу от 23 декабря 1731 года, на который ссылается Подвысоцкий, был заключен в Шлиссельбургскую крепость не Василий Лукич Долгорукий, а другой представитель семейства Долгоруких — фельдмаршал князь Василий Владимирович Долгорукий[32].
Документальные материалы свидетельствуют о том, что В.Л. Долгорукий сидел в одиночной камере монастырской тюрьмы на Соловках до 1739 года.
3 декабря 1737 года появился какой-то правительственный указ о содержании Долгорукого в соловецком остроге. Он был столь срочным и секретным, что, несмотря на зимнее время и прекращение навигации, губернская канцелярия направила в монастырь солдата Василия Жданова. 20 декабря 1737 года В. Жданов выехал из Архангельска. 1 января 1738 года важные государственные пакеты были вручены поручику Петру Годомскому — начальнику команды, охранявшей В.Л. Долгорукого. В конце августа 1738 года В.Л. Долгорукий давал в соловецком каземате объяснение по делу своего крепостного Я. Демидова[33].
Трагическая развязка наступила неожиданно. Бироновские следователи «выявили» ранее не раскрытые новые вины за Долгоруким. Вследствие этого В.Л. Долгорукого вывезли из Соловецкого монастыря, повторно судили вместе со всеми родичами и в 1739 году казнили в Новгороде отсечением головы, о чем оповестил россиян правительственный манифест от 12 ноября 1739 года[34].
Так закончилась жизнь одного из «птенцов гнезда Петрова», видного государственного деятеля эпохи преобразований XVIII века, соловецкого колодника Василия Лукича Долгорукого.
В 1738 году по доносу матроса Федора Балашева у одного его сослуживца нашли письмо такого содержания: «Князю тьмы! Покорно тебя прошу о неоставлении меня обогащением деньгами, ибо я обнищал и дабы ты меня не оставил, прислал бы ко мне служебников своих, понеже я буду ваш, когда буду во Иерусалиме, и работать тебе завсегда готов, и отрекся своего бога, — точно как мне и куды повергнуть крест христов».
Автором этого политического памфлета был 18-летний матрос Российского флота Никифор Куницын. Солдатский сын Куницын обучился грамоте в славяно-российской школе и в полку, где проходил службу, выполнял обязанности писаря.
С допроса, произведенного под пыткою, Куницын был брошен в застенок. Так начались «хождения по мукам» юного моряка, продолжавшиеся без перерыва более 27 лет — до 31 декабря 1765 года (дата смерти Куницына).
После пятилетнего заключения власти решили, что самым подходящим «смирительным домом» для критически мыслящего матроса может быть Соловецкий монастырь, и направили его туда навсегда в каторжные работы.
В 1743 году последовал указ синода соловецкому архипастырю: «Матроса Никифора Куницына за богоотступное своеручное его письмо, какое писал ко князю тьмы, содержать в вечных монастырских до смерти его никуда неисходных трудах и чтоб за такое его тяжкое перед богом согрешение во всю свою жизнь приносил господу богу покаяние, приходя с работы в церковь ко всякому славословию по вся дни»[35].
В Архангельск Куницына привезли «заклепанным в кандалы» и до отправки на остров посадили в караульный дом на Соломбальской верфи. Весной у посадского человека, холмогорца Семена Петухова, было ряжено (нанято) судно, и узника отправили на Соловки. Инструкция предписывала конвою держать Куницына в пути «под крепким караулом… и никакого послабления ему не делать, дабы на водяном пути не мог учинить над собой какого страху».
