Узники ненависти: когнитивная основа гнева, враждебности и насилия - [84]
Замкнутый ум непроницаем для информации, которая противоречит непоколебимым убеждениям, заключенным в его жесткие рамки. Как указывал Рокич, на ограничение разума влияет ряд обстоятельств: ощущения беспомощности и несчастья, одинокая жизнь в заброшенном месте, неуверенность в будущем; поиск того, кто решит все проблемы. Эти открытия предполагают, что степень жесткости человеческого мышления может частично являться функцией стресса, испытываемого людьми.
Внешнее давление, усиливающее стремление получить одобрение группы или авторитетных фигур, как правило, приводит к окостенению убеждений ограниченного человека и ведет к тому, что он отвергает всех, кто имеет другие убеждения. В частности, внешние угрозы делают мышление более жестким и категоричным; для индивидуума даже становится менее вероятным высказывать свои суждения, независимо от того, чего в данных обстоятельствах ждет от него группа или властная инстанция[157]. Напротив, непредвзятость человека характеризуется способностью оценивать информацию такой, какой она есть, независимо от принадлежности к какой-либо группе и убеждений.
Существует связь между жесткостью мышления, идеологией и предвзятостью. Например, индивидуум, для которого очень важны религиозные догмы, выказывает тенденцию к «сакрализации» различий между верующими и неверующими, пренебрежению всеми теми, кто не вписывается в его «освященный» мир. На основе бесед с протестантскими фундаменталистами в Нью-Йорке Чарльз Штозиер заключил, что «абсолютизм» крайних приверженцев (религии) предрасполагает их к нетерпимости[158]. Другие исследования показали существование корреляции между фанатичной религиозной верой и предвзятостью. Интересное исследование, проведенное в Германии, показало, что и тип личности, и экономическое положение влияют на мышление участников экспериментов; ученые обнаружили, что низкий порог гнева и маргинальный экономический статус коррелируют с предвзятым отношением[159].
Под давлением группы или авторитетного лидера, направленным на то, чтобы индивидуум принял преобладающие взгляды и ценности, он может скатиться к «жесткому» типу мышления. Термин «групповое мышление» ввел Ирвинг Дженис по аналогии со словами новояза[160] из футуристического романа-антиутопии «1984» Джорджа Оруэлла. По мнению Джениса, групповое мышление является продуктом «ослабления эффективности умственной деятельности, проверки надежности и моральности суждений в результате внутригруппового давления».
Наблюдая за выработкой политических решений во время войны во Вьетнаме, Дженис пришел к выводу, что высокая степень дружелюбия и корпоративного духа у входивших в группу формировавших политику людей в сочетании с серьезностью военной угрозы препятствуют независимому критическому мышлению. Хотя Дженис и некоторые последовавшие за ним авторы, например Кларк Макколи, применяли термин «групповое мышление» к тем, кто принимает решения[161], он также применим к более-менее единообразному мышлению внутри любой сплоченной группы, вовлеченной в конфликт с другими группами. Групповое мышление может выливаться в иррациональные и бесчеловечные действия относительно противостоящих индивидуумов и групп, основанные на подразумеваемых само собой разумеющимися допущениях типа: мы – хорошая группа, поэтому любые вероломные действия, которые мы совершаем, полностью оправданны. Более того, любой, кто не желает идти с нами и принимать наше восприятие истины, является подрывным элементом или даже предателем.
В дополнение к присущей групповому мышлению ограниченности, оно включает в себя такие шаблонные представления, как иллюзия неуязвимости, коллективные рациональные объяснения и оправдания деструктивных действий, стереотипы о «чужаках». У группы часто появляются самоназначенные борцы за «чистоту идеи», чья роль заключается в блокировке распространения среди членов группы любой внешней информации, которая может размывать убежденность в правильности ее догматов и решений. Появление подобных борцов-охранителей говорит о том, что в некоторых случаях решения, принимаемые группой или от ее имени, могут оказываться не полностью разделяемыми некоторыми «своими», на кого нужно оказывать соответствующее давление, чтобы добиться подчинения.
Дженис указывает на различные потери, связанные с подобными процессами в группе. Принимаемые решения могут оказаться неправильными, поскольку рассматривается неполный набор альтернативных вариантов действий. Кроме того, группа может быть не способна оценивать риски, связанные с выбранным планом, и пересматривать планы после неудач. Групповое мышление также препятствует получению информации из всех возможных каналов и приводит к предвзятым суждениям об уже полученных сведениях. Макколи указывает на то, что, несмотря на все очевидные опасности, связанные с групповым мышлением, иногда оно может быть эффективным для решения проблем. Когда доступная информация достаточно обширна и обстоятельства предельно ясны, групповое мышление оказывается успешным[162].
Рассматривая феномены группового мышления, предвзятости и умственной ограниченности, мы можем видеть, как предубеждения и враждебность не только способствуют нанесению вреда группе, на которую направлены, но могут искажать и делать неверными суждения и выводы, рождающиеся в сознании у членов группы-агрессора. Эти характеристики обеспечивают матрицу для еще более злонамеренных групповых установок, отношения и поведения, направленных на стигматизированных «Других», таких как откровенная ненависть, и для насилия по отношению к ним. Такие же психологические процессы очевидны, когда Враг – не стигматизируемая группа, а правительство. В этом случае политические лидеры, чиновники, бюрократы рассматриваются в качестве Врага, а их действия являются объектами искаженных интерпретаций. Идеология, лежащая в основе такого предвзятого мышления, неизбежно ведет к стратегиям насильственных действий, поскольку они кажутся единственным средством одержать победу над могущественным и деспотическим правительством
