Узник Двенадцати провинций - [72]
– Ты знаешь Йорденса? – спросил я.
– Мой тебе совет, Гвен: не связывайся ты с ним. Мутный он, себе на уме.
Далеко за полночь я шел домой, в свою каморку. Дождь лил как из ведра, крыши превратились в водосливы, а улица – в ручей. Согнувшись и натянув пальто на голову, я бежал под ливнем. Вдруг кто-то позвал меня по имени: крик доносился из проулка, узкой и темной кишки, извивавшейся среди нагромождения дощатых лачуг, рыбацких сетей и корзин для ловли крабов. Зов повторился, на сей раз тише. Весь дрожа, я свернул в проулок. Даер тоже беспокоился, вцепившись коготками мне в ладонь. Я споткнулся о кучу снастей, удержался за мокрую ограду. Этот голос был мне знаком, но принадлежал он не Йорденсу. Я снова споткнулся, кишка все не кончалась. Местами вода доходила мне до колен, а ведь в этих увязших в грязи и слякоти лачугах жили люди… Снова голос и следом стук колес телеги по мокрой мостовой вдали. Я вышел наконец к внутренней гавани торгового порта, к большой лебедке из тех, что похожи на ветряные мельницы и приводятся в действие колесом наподобие беличьего, которое крутят, забравшись внутрь, несколько человек. Я посмотрел направо, налево. Ничего. Никого. Меня звал голос Кермера. Лоика Кермера. Я был в этом уверен. Через годы и расстояния я его узнал. В порту не было ни души, дождь припустил еще сильнее. Я разглядел десяток пушек, готовых к погрузке, – черные, грозные, с блестящими от ливня жерлами, они наверняка недавно прибыли из Железных садов. Но телеги видно не было.
Вернуться домой спать я не мог. Так и бродил по городу, промокший до костей. Под утро я зашел погреться в харчевню, где продавали рыбную похлебку. Дождь лил весь день косыми струями, поднялся ветер, город был полон шелестом и окутан облаком водяной пыли. На всякий случай я наведался в порт. Флаг на башне извивался, как живой.
Я снова пришел в «Нос в табаке». Рюисдал приготовил фламбе; я сел на свое обычное место, чтобы дождаться часа встречи в тепле, и даже вздремнул, уткнувшись головой в стол, под надежной защитой от ветра, завывавшего в балках крыши. Когда я проснулся, все в кабаке держались за бока от смеха. Даер опять паясничал, сидя на плече Рюисдала, как попугай. Они стали лучшими друзьями, слепая птица и кабатчик, и я вдруг понял, что должен оставить пибила, потому что он принадлежит этому миру и всегда будет счастлив здесь. Я посмотрел на него в последний раз: как никогда безобразный, растерявший половину перьев, с голосом завзятого выпивохи, но одержимый демоном сцены, он забыл обо всем на свете, упиваясь аплодисментами. Я под шумок расплатился и, никем не замеченный во всеобщем оживлении, ушел, не простившись с моим маленьким ассистентом.
Свернув на улицу Угрей, я поплутал немного в крабовых рядах, загроможденных корзинами, сетями и чанами, по большей части пустыми, – только один старый рыбак продавал по сходной цене пару омаров и ждал покупателя. Я спросил его, где большой садок, и он указал мне на сооружение, напоминавшее сарай, и проход в окружавшей его ограде.
– Это там, только осторожней на мостках.
Я юркнул за ограду – передо мной, прямо под ногами, раскинулся огромный водоем. Вокруг него лежали деревянные мостки. Под водой скользили тени, и если это были рыбы, то поистине гигантские. Йорденс ждал меня на другой стороне.
– Осторожно, берегись живоглотов.
– Живоглотов?
Дождь барабанил по крыше, и я слышал его плохо.
– Ну да, видишь этих рыбин, что плавают в садке? У них большой водяной пузырь в желудке, там они хранят всех проглоченных рыб. Живыми. Те от этого становятся вкуснее. Подвесишь живоглота за хвост над чаном, и он отрыгнет все, что проглотил. У тебя есть на что его купить?
Я уже подошел к нему. Мы пожали друг другу руки.
– Зачем?
– Чтобы миновать кракенов. Без живоглота никак.
– Деньги у меня есть, Йорденс. А у тебя есть судно?
– Отплываем, когда начнется прилив. Это через четыре часа. Приходи с деньгами. Двенадцать крон.
– Двенадцать крон? Ты спятил? Здесь можно прожить на это больше года.
– Две за живоглота, две за тебя, две мне, две лоцману, две за судно, две за пибила.
– Пибил остается.
Он немного подумал.
– Ладно, десять крон. Встречаемся в рыболовном порту. Багаж у тебя есть?
– Только одна книга.
– Ну, до скорого.
Я купил в лавке толстую клеенку для анатомического атласа и попросил обшить ею книгу. Потом пересчитал оставшиеся у меня деньги, отложил десять крон, а семь золотых спрятал в потайной карман, пришитый за подкладкой пальто. Теперь бы только пересечь границу, миновать пресловутое море кракенов, а там уж я сам себе хозяин. В последний раз я прогулялся по берегу реки и в назначенный час вышел на дамбу рыболовного порта под проливным дождем, косым и холодным.
Йорденс коротко свистнул в два пальца. Он ждал меня под причалом в рыбачьем баркасе.
Я спустился и сел. Дождь хлестал парус, на небе не было ни звездочки, но баркас держался, отважно рассекая носом короткие яростные волны, сотрясавшие весь его корпус. Желтый ореол маяка отражался в жидкой массе цвета битума, и в его отсветах я вдруг увидел тень, которая следовала за нами, скользя под водой. Я вздрогнул. Йорденс указал на него подбородком.
