— Вероятно, во дворце бывают роскошные праздники?
— О, да, сударь, да и не только во дворце; знатные придворные то и дело веселятся. Не дальше как вчера барон д‘Аллегр давал праздник, на котором присутствовали король и королева. Весь город сбежался смотреть на иллюминацию.
— Кто этот д‘Аллегр? — спросил Латюд.
— О, он не из знатных— отец его был придворным лакеем, но ему необычайно посчастливилось.
— Как, из лакеев он попал в знатные вельможи?
— Да, сударь, когда на блаженной памяти короля Людовика было покушение, ему посчастливилось отвести руку убийцы и при этом получить небольшую царапину. С тех пор он пошел в гору и теперь, вы видите…
— Счастливец! — пробормотал задумчиво Латюд.
— Да, от всей души желаю, сударь, чтобы и на вашу долю выпало подобное счастье. Молодому человеку с вашей наружностью надлежит быть при дворе, а не губить своей молодости в одиночестве и бедности.
Хозяин, вежливо поклонившись Латюду и пожелав ему спокойной ночи, удалился к себе, оставив молодого человека в одиночестве.
Анри в течение целой ночи почти не спал, несмотря на утомленье.
Он был полон впечатлений всего виденного им в Париже. Теперь, когда он попал в столицу, честолюбие его разгорелось. Мириться со скромной долей безвестного провинциала, искать работы, обивать пороги родных с просьбой о помощи, пробивать себе дорогу шаг за шагом, ценой усилий и труда? Ни за что! Ему, с его способностями, находчивостью и умом надлежало сделать быструю, головокружительную карьеру. К утру, наконец, у него в голове созрел план.
* * *
Через несколько дней дворец в Версале был взволнован необыкновенным событием. Королева была предупреждена о том, что на ее жизнь готовится покушение. Предупреждение пришло в виде письма, написанного в самых почтительных выражениях. Подписано оно было безвестным именем некоего Анри Латюда.
«Мне удалось узнать, — писал незнакомец, — совершенно случайно, что злоумышленник собирается прислать вам букет цветов, посыпанных ядовитым порошком. Считаю себя счастливым, что могу предупредить гнусное злодеяние и сохранить вашу драгоценную жизнь».
Прочтя эти строки, королева упала в обморок, а придя в себя, с криками стала требовать, чтобы вся полиция Парижа была поставлена на ноги и злоумышленник найден. Все меры предосторожности были приняты, и злополучный букет цветов, действительно полученный к вечеру, подвергся самому тщательному обследованию.
Министр полиции и король лично присутствовали при разбирательстве; на комнатной собачонке была испытана сила ядовитого порошка: к великому изумлению присутствующих он оказался безвредным.
Министр полиции тонко улыбнулся.
— Я нисколько не сомневался в этом, ваше величество, — сказал он, — обман слишком груб и наивен. Повидимому, молодой человек, называющий себя Анри Латюдом, является одновременно и посланником букета и автором письма.
— В таком случае, какова же цель?
— О, ваше величество, роль спасителя королевы. Какая заманчивая мечта для легкомысленного юноши. Поверьте, что это обычная ребяческая шалость, которая не будет иметь никаких последствий. Все это шито белыми нитками, и, повидимому, молодой человек совершенно неопытен и потому безвреден.
— Что же вы советуете?
— Десять лет Бастилии прочистят мозги этого безумца; но это не важно, важно то, что ее величество может быть спокойна.
Министр полиции низко поклонился.
— Отдаю это дело на ваше распоряжение, — сказал король, милостиво кивнув головой министру, — однако помните, что негодяй должен быть наказан; я знаю, что, пока он на свободе, королева не будет иметь ни минуты покоя, — примите меры.
Латюд сидел в своей каморке вместе с хозяином гостиницы, с которым успел подружиться. Правда, он старался не забывать о том расстоянии, которое существовало между ним, дворянином, и простым парижским обывателем, но желание поболтать с кем-нибудь пересиливало гордость. Анри был очень весел и возбужден. Он то и дело радостно улыбался и ласково похлопывал хозяина по плечу.
— Видите ли, друг мой, — говорил он, — теперь-то уж я держу свое счастье обеими руками и совершенно уверен в своем будущем. И подумать только, что я обязан своей удачей отчасти вам.
— Мне? Каким образом?
— Ну, пока об этом еще рано говорить, но потом, когда дела мои устроятся и когда я буду в Версале…
— Вы надеетесь скоро попасть в Версаль?!
— Надеюсь? Я уверен в этом, понимаете ли, уверен!
Хозяин недоверчиво покачал головой.
— Счастье ваше, — сказал он, — однако вы уж очень скоро…
Стук в дверь прервал его слова. Латюд вскочил со своего места.
— Ага! что я вам говорил, — сказал он, — в такой поздний час… это могут быть только те, кого я ожидаю.
И он побежал открывать дверь. На пороге перед ним появился полицейский агент, позади которого толпились несколько подозрительных личностей. Агент приподнял шляпу и изящным движением развернул перед Латюдом лист бумаги, закрепленный королевской печатью. Анри жадно схватил бумагу, но, бросив взгляд на написанное, тотчас смертельно побледнел.
«Г-н Бернье, — гласила грамота, — я пишу вам это письмо с просьбой принять в моем замке Бастилии дворянина Анри Латюда и задержать его до нового распоряжения с моей стороны. Молю бога, дабы он простер на вас свое святое покровительство. Дано в Версале. Август, 1754 года. Людовик».