Узлы на простыне - [6]

Она чуть не наступила на чью-то могилу. Черт возьми, где же прабабка? Что там мать говорила-то? Пирамидка должна стоять…  Серебряная. Надеюсь, подумала Ариадна, хоть имя на ней будет. И тут она остановилась. Прямо на нее смотрели знакомые глаза. Черт возьми! Дна совсем забыла, что тетка умерла! Значит, здесь. Ну да, вот и пирамидка. Даже оградка есть. Черненькая.

Девушка оглянулась. Эх, черт, надо было цветочков что ль прикупить. На зелено-снежных могилах все еще пестрели выцветшие могильные атрибуты.

— Ну что, вы нашли, что искали? — голос шофера прозвучал неожиданно живо.

Дна тряхнула каштановыми волосами. Шапка осталась в такси. Она вытащила из пакета урну и просто открыла ее. Без эффектных движений высыпала на снег и траву бабушкин прах. Так, а урну-то куда? Не тащить же ее с собой в Москву. Ладно, оставлю тут.

Ариадна нагнулась к пирамидке. Тут тоже было изображение. Ничего себе! А прабабка-то как похожа. Мы с ней как две капли воды! Дна посмотрела на дату. 1937 год. Что может остаться от человека, зарытого в землю полвека назад? Даже больше уже. Надо же! В сорок лет умерла! Хотя! Точно! Мать вечно рассказывала, что она пережила уже свою бабку. Ну ладно, пора двигать отсюда ноги. Мокрые. А то лягу рядом, без перерыва на обед.

Дна подошла к ждавшему ее таксисту.

— А что, старое кладбище?

— Да я вообще не знал об этом кладбище! Столько времени вожу в эту деревню, а о кладбище даже не знал. Самопальное.

— А вот этого друга я знал! Работали вместе! — зеленоватый кивнул на свежую могилу.

— Ну вот, вам повезло, он уже умер, а вы даже не знаете, где кладбище!

Машина тронулась, мягко отступая от странного места.

А прабабка-то как на меня похожа. Эта мысль вертелась в голове у Ариадны. Она не знала, что должно за этим следовать, но так просто оставлять этот факт без внимания она не хотела. С этим нужно было что-то делать!

Опять привокзальная площадь. Нет…  На такси домой не поеду. Жирно ему будет. Автобус нам милее. Да и денег отец дал в обрез. Думает — сорвусь опять. Дна подошла к кассам.

— Один до Тушинской.

— Вам на что?

— Что? — не поняла итальянка вопроса.

— Вам билет — на автобус? — кассирша вопросительно и серьезно смотрела в крохотное окошечко, как в амбразуру танка.

— На самолет! И ковровую дорожку к трапу. Что ж такое-то! — раздражение от мокрых, чавкающих ног вырывалось наружу вместе с нервным смешком.

Кассирша опустила глаза.

— Нет ну правда, у вас тут что, и на самолет билет можно взять? — Ада оперлась на приступочку перед окошком.

— Ну, может, вы думаете, что на поезд тут билеты продаются.

Уф…  Еще оправдываются. Деревня. Что они могут знать о жизни. Сидят тут, ничего не видят, не понимают, и других за то же держат.

Всю дорогу она думала о прабабке и своей схожести с ней. «Самопальное кладбище» — вспомнила она слова таксиста. Какое странное слово. Самопальное, что это вообще значит? Стихийное? Ничейное! То есть кладбище ничейное. Что хочешь, то и делай! Ариадна ярко представила себе, как у нее на антикварном столике рядом с компьютером будет лежать склеенный, пожелтевший череп.

— Это мой череп! — она произнесла это вслух, улыбаясь, представив, как будут ржать друзья. Ребята, что сидели впереди, с удивлением посмотрели на нее.

Оставалось дело за немногим: Нужно найти, кто выкопает череп!

Москва встретила ее теменью. Она шла дворами к старому дому с убогим, грязным подъездом. Деревянная дверь, наверное, помнила еще ее детство. Она, правда, не жила тут никогда, но в гости к бабушке ходила. Давно…  В другой жизни…  Четырехугольник двора был пустынен. Пара фонарей не скрывала убожества подворотни. Желтый свет из притушенных двойными тряпками окон усиливал впечатление нереальности и призрачности улицы.

На углу, в проулке между домами, стояла группа подростков. Они курили. Самый невысокий из них, беленький, с коротко остриженными волосами, перебирал струны простенькой гитарки, тихим скрипучим голоском пришепетывал слова чужого шлягера. Бутылка водки шла по кругу. Вместе с пивом.

— Что, водка без пива — деньги на ветер?

— Говори, чего надо, не ветри тут, — послышался развязный хохоток.

— Дети, мне нужно покопать в одном месте. Кое-что выкопать. Завтра утром…  я жду вас тут же, на этом месте с лопатам.

— Чего? — грубоватый голос прозвучал в этот раз резко.

— Кто эта шалава? — вторил ему второй. Пара плевков приземлилась на и так мокрые кроссовки Ады.

— Тебе что, тетка, идти некуда? Ускорение придать? Иди откуда шла!

— Да вы не поняли, мальчики, я вам заработать предлагаю! Мне нужно череп выкопать. Тут недалеко. Завтра утром, поехали?

Гурьба весело заржала.

— Сисястая мочалка, ты откуда упала, соска? Иди, защеканка, работай…  солнце еще высоко!

— В жизни не видела таких идиотов. Им деньги предлагаешь…  — девушка презрительно прищурилась.

— Слышь, эта та, что из Италии бабку хоронить приехала, — высокий, в сером капюшоне поверх куртки, снова сплюнул. Сигарета полетела в мокрый снег. Он взял бутылку и хлебнул из горла.

— Ну ты, — рыкнул он в лицо Аде, пахнув только что выпитым алкоголем. — Ты свое свиное рыло заебень в мясорубку, соска.

— Сами вы — соски. От горлышка отойти не можете. Жопы поднять, чтоб деньгу сшибить! С бабулей своих все стрижете на пивко себе. Что, на девок, небось, не хватает? Тусуетесь тут, пидоры. В заду у бабушки.