Узкое ущелье и Чёрная гора - [14]
Это было, во-первых, послание Аменофиса III царю Арцавы Тархундараусу, из которого можно было заключить, что страна Арцава находилась где-то в Малой Азии. Определить ее более точное положение невозможно.
Во-вторых, имелось письмо некоего государя Лапава, который в другом месте назван северным соседом царства Иерусалим и резиденцию которого, следовательно, нужно искать примерно в районе Кармела.
Было совершенно непонятно, как согласовать эти факты и объяснить применение в Палестине, в области, где впоследствии возникло государство Израиль (Самария), языка, который следовало рассматривать как язык страны Арцавы».
Внимательный читатель уже безусловно заметил, что здесь еще раз поднят вопрос, о котором мы вкратце упомянули в начале предыдущей главы, разбирая письма царю Арцавы.
Чтобы читатель лучше понял суть дела, поставим вопрос так: возможно ли, что письма царю Арцавы были написаны на языке хеттов? Посмотрим, как эту проблему решают археологические исследования.
Начиная свою первую экспедицию, Винклер имел веред собой образцовые примеры работы других экспедиций, на которые он мог бы ориентироваться. За несколько лет до него Артур Эванс начал раскопки Кносского дворца на Крите, несколько раньше Роберт Колдевей вел раскопки в Вавилоне — обе экспедиции были превосходно организованы.
Несмотря на это, Винклер и его сотрудники отправились на первую разведку как новички-любители. Они поехали поездом до Анкары, надеясь там купить все необходимое. Анкара в то время была захолустной степной деревней, собранием глиняных домиков, группировавшихся вокруг древнего крепостного холма (ныне Анкара — столица Турции с 287 тыс. жителей[2], бульварами, банками искусственным озером). Для покупок им понадобилось три дня. С трудом приспосабливавшийся к обстоятельствам, Винклер безмерно страдал от необходимости торговаться. Они не нашли даже хороших лошадей. «То, что служило нам седлами, в Европе бесспорно могло бы претендовать на место и камере пыток».
Затем они отправились в путь. Это было 14 октября — очень позднее время года. Востоковед Винклер воспринимал Восток как нечто враждебное, страдал днем от жары, ночью от холода, болезненно реагировал на мелкие неудобства и бранил всех и вся. Поиски продолжались пять дней.
Ночью путешественники располагались у костра или делали привал в мисафир оде (убежище, приготовленном специально для путешественников) или в небольших населенных пунктах (каждый местный житель обязан в порядке очередности предоставлять чужеземцам приют на один день). Винклер предпочитал останавливаться здесь, чем в ханах, старых караван-сараях, где было слишком много тахта бити — насекомых. Зато в мисафир оде часто приходилось делить помещение со скотом. «Причем, — писал он, — эти существа вполне уживчивы и явно менее противны человеческой природе, чем прочие сожители, проявляющие к людям такое навязчивое расположение, какое я наблюдал только еще у христиан-сирийцев».
В Богазкёе было иначе. Хотя с тех пор как семьдесят один год назад сюда приезжал Шарль Тексье, внешне ничего не изменилось, однако за последние два десятилетия здесь нередко можно было видеть странных чужеземцев, которые, едва появившись, с невежливой поспешностью начинали поиски древних стен. И все они находили одного и того же гостеприимного хозяина в лице крупного землевладельца Циа Бея. Ему принадлежали необъятные земли, но, как представителю древнего Сельджукского дворянства, которого мрачный, постоянно преследуемый страхом султан Абдул Гамид все еще боялся, Циа Бею было запрещено покидать пределы своей провинции. Таким образом, он превратился в полукрестьянина-шолуаристократа, ездил на породистых лошадях, всегда сопровождаемый роскошно разодетым телохранителем Измаилом, носил крестьянскую рубашку без ворота, а вместо сапог для верховой езды — домашние туфли.
Впрочем, именно он отправил в Константинополь глиняную табличку, принесенную ему одним из его крестьян. Там ее увидел Макриди, а благодаря ему на нее обратил внимание и Винклер.
Итак, Циа Бей приветствовал путешественников. Им, как благородным иностранцам, принесли шелковые матрацы. Винклер рассказывает, что Макриди первый вскочил, чтобы почесаться. Винклер потребовал новые постели. Радостно оживленные слуги — какая неисчерпаемая тема для разговоров: мужчины, взволнованные укусами нескольких насекомых, — принесли другие постели, не менее населенные.
Несмотря ни на что, 19 октября началась работа. Винклер и Макриди обследовали развалины. Они шли теми же дорогами, что и Тексье, а вслед за ними все другие путешественники; но сейчас они искали нечто определенное, а именно — место, где были найдены таблички со странными знаками.
Когда мужчины в Богазкёе поняли, что именно иностранцы на этот раз ищут, они начали с готовностью приносить черепки глиняных табличек, не видя в них ничего ценного. Прогоняя овец вдоль большой древней стены, местные жители, наверное, кидали в пытавшихся отбиться от стада животных такими вот глиняными черепками — их много валялось вокруг. Винклер и Макриди работали с утра до вечера. Они обошли основное место находок и обнаружили, что там, где, по сообщениям местных жителей, были найдены особенно большие куски табличек с письменами, уже кто-то занимался раскопками.
