Узкое ущелье и Чёрная гора - [11]

Необходимо подчеркнуть, что все, сделанное Хуманном для организации этих богатых перспективами раскопок, было для его времени образцовым. Мы знаем, как несколькими годами раньше в Трое грубо вел копки гениальный Шлиманн, известно также, что во многих местах это делалось вообще хищнически — кладоискательство превалировало над научным исследованием. Хуманн же организовал превосходную археологическую экспедицию, обеспечил ее палатками, походными кроватями, кухонным оборудованием, включил в состав надсмотрщиков, каменщиков, плотников, кузнеца и повара, позаботился обо всех необходимых фотоматериалах и специальных инструментах. От королевских музеев в Берлине к нему был прикомандирован доктор фон Лушан, от афинского Археологического института — его друг Франц Винтер.

Карла Хуманна и Феликса фон Лушана можно нашить хорошей парой. Хуманн, родившийся в 1839 году Штееле, был чистокровным пруссаком и обладал подвижностью, присущей этому народу. Бывший инженер-железнодорожник, он по состоянию здоровья вынужден был перебраться на Юг. Сорок лет спустя та же причина вынудила спортсмена лорда Карнарвона переехать в Египет, где он совместно с Картером открыл гробницу Тутанхамона. Случайная удача на Самосе положила начало его увлечению археологией. С 1867 до 1473 года Хуманн руководил строительством дороги в Передней Азии. Но в то же время он никогда не забывал об археологии, открыл Пергам и вел там раскопки. Работа была начата в сентябре 1878 года, а в 1886 закончена. Результатом явилось сооружение удивительнейшего алтаря древности в особом музее в Берлине.

Феликс фон Лушан — австриец, родился в 1854 году в Хеллабрунне, возле Вены, антрополог по призванию. Кроме того, будучи медиком, Лушан служил военным врачом в австрийской армии: он был незаменим для любой экспедиции и прекрасно дополнял Хуманна.

Средства предприятия были ограниченны, однако Хуманн мог рассчитывать на трех-четырехмесячную продолжительность экспедиции при наличии ста рабочих. В распоряжении экспедиции было двадцать острых кирок, двенадцать плоских кирок (к ним сто запасных рукояток), пятьдесят пять лопат, двенадцать тачек (вместе с корзинами — важнейшая часть снаряжения), пятьдесят семь корзин, два ворота, два железных рычага, два тяжелых молота, три каната, подъемный блок, тяжелая повозка с железной осью, полевая кузница, кроме того, всевозможные инструменты, гвозди, веревки и т. д.

«Таким образом, — говорил он, — у меня был инструмент для ста семидесяти и более человек, и я мог легко заменить поврежденное».

О бытовых удобствах участников экспедиции он не говорит ни слова. Время, когда научная экспедиция стала считать жизненно необходимым условием для исследований наличие холодильников и душевых установок, тогда еще де настало.

5 апреля 1888 года экспедиция отправилась в путь из Александретты по старой дороге крестоносцев, той же, по которой задолго до этого, около двух тысяч лет назад, поднимали пыль кони Кира Младшего и Александра Великого. Дорога была плохая. Шел дождь. Лишь седьмого вечером они прибыли в Исляхие, окружной центр, «грязный, зараженный городишко, состоящий из пятидесяти домов».

Так как этот пункт (лучшего в округе не было) являлся резиденцией каймакама (каймакам — нечто вроде окружного головы или ландрата), то Хуманну удалось, заручившись его поддержкой, заказать лес для запланированной им постройки бараков, а также дополни ильно нанять двух плотников.

И воскресенье, 8 апреля, отряд из тринадцати человек верхом отправился дальше. Вечером прибыли в Зинджирли. Первое впечатление следующего утра ныло воспринято ими как дурное предзнаменование.

Перед ними возвышался холм яйцевидной формы; позже его измерили: длина — 335 м, наибольшая ширина — 240 м. У его западного склона теснились хижины обитавших здесь «ужасно грязных жителей».

Деревня была залита нечистотами», через нее протекал заболоченный ручей, извивавшийся между восьмьюдесятью хижинами. И когда Хуманн захотел осмотреть рельефы, открытые несколько лет назад Хамди-беем, он обнаружил, что большинство рельефов снова засыпано.

Несмотря на это, уже 9 апреля начались раскопки. О странном занятии чужеземцев стало известно в округе. Весть о том, что за перекапывание старого мусора «окно получить большие деньги, а при нахождении тесанных камней еще и бакшиш, произвела на жиклер сильное впечатление: уже к обеду явилось тридцать четыре человека, на другой день — девяносто шесть.

В первый же вечер раскопок экспедиция обнаружила не только пять рельефов, некогда открытых Хамди-беем, но и четыре новых. Там были изображены воин с копьем, девушка, держащая зеркало, конь боевой колесницы. Были открыты также подъезд к воротам и ими ворота с двумя львами. К вечеру второго дня раскопок было обнаружено двадцать шесть рельефных плит. Причем изображенные на них боги, люди и животные отличались от всех ранее известных. Имелось, конечно, и сходство с плитами, обнаруженными между Ефратом и Галисом. Но до сих пор нигде не находили и гаком количестве столь выразительных изображений. Как любой исследователь, Хуманн был взволнован внезапным появлением из щебня загадочных плит. По этому поводу он писал: «Так закончилась первая неделя, и, радостно возбужденные богатыми находками, мы забывали о том, что буря, налетевшая с запада, рвет наши палатки, дождь заливает постели, в которых нам приходится спать, держа в руке зонт, и что в палатках — грязь по щиколотку!»