Ужин в центре Земли - [64]

— Один богатый заказчик захотел классическое авто. Мерседес 300SL с дверями «крыло чайки». — Отец и сын рефлекторно вскидывают руки, показывая. — Но широковата оказалась машина даже для самого широкого тоннеля. Не протиснется никак. Я неделями ломаю голову — думаю, как расширить, чтоб ничего не обрушилось. И вдруг у меня мысль. Фильм я когда-то видел — про Эмпайр-стейт-билдинг в Нью-Йорке. Для рекламы «Форд мотор» решили поднять «Мустанг» на самый верх, на крышу. Трюк такой. Но как одолеть сто этажей? По лестнице ведь не въедешь.

— Да, — говорит картограф.

— Так они взяли, разрезали машину на части, подняли их на лифтах, а наверху опять собрали. Ну, я и подумал: какая разница, наверх по прямой или вперед по прямой? Если пройдет через тоннель по частям, то почему нет? — Он откидывается назад и скрещивает руки на груди, словно напрашиваясь на восхищенную похвалу. — Мы протащили-таки, зазоры были сантиметровые.

— Обогатился ты, наверное, с этого.

Хозяин заходится смехом, который звучит как кашель.

— Какое там, едва расходы покрыл. Но для хорошей рекламы стоит раскошелиться — это не только фордовцы знают. Черному рынку тоже ведь нужно, чтоб слава шла.

— Ну что ж, до меня она дошла. У меня к тебе очень специфическая просьба.

— Я бы с радостью, но египтяне все разрушили, все перекрыли. А мы ведь только закончили новый маршрут. Там были рельсы, сплошная автоматизация, маленькие плоские дрезинки с мотоциклетными моторами шнырь-шнырь туда-сюда.

— Сочувствую твоей потере, — говорит картограф, как будто у собеседника умер кто-то из родни.

— Да. Как все, кто нажил миллион-другой на тоннелях из Газы, я ушел на покой не по своей воле.

— Я вижу тебя в первый раз, — говорит картограф, — но ты, мне кажется, не из тех, кто сдается и складывает руки.

Хозяин стучит себя пальцем по виску, скашивая взгляд.

— Ну еще бы, я занят, работаю над следующим поколением. Не знаю, может, пять лет пройдет, может, десять, но когда-нибудь они ведь расслабятся, дадут нам внизу шанс, и я хочу быть готовым. Проектирую микротоннель с использованием труб из поливинилхлорида. Невидимый для эхолокаторов, неуязвимый для бомб. А фокус в чем? Пневматика. Понимаешь? Будем гонять взад и вперед капсулы под давлением. Небольшие габариты. Деньги, медикаменты. Раз — и готово, быстрей, чем в магазин сбегать.

— Хитроумно.

— Не мое изобретение. Я тут связался через интернет с мексиканцами. Поразительно, что они творят под границей со Штатами. Моя специальность — не инновации, а развитие.

Картограф прочищает горло.

— Если ты человек развития, то я как раз и пришел, чтобы просить о чем-то небывалом.

— Если бы я что-нибудь мог сейчас… — Хозяин сочувственно хмурится. Его широкое лицо выразительно вытягивается.

— Если я тебе не поверю, как ты к этому отнесешься? — спрашивает картограф.

— На здоровье, дело твое. Сейчас такое время — каждый во что хочет, в то и верит. — Он пожимает плечами. — Но скажи все равно. Если бы я все еще мог, что бы ты попросил меня переместить?

— Женщину, — говорит картограф.

— Так ты ради этого ко мне пришел? Столько переживаний из-за того, что надо какую-то родственницу переправить в Египет? Почему сразу не сказал? Если она не в списках, если на нее ничего нет, медицинский туризм никто не отменял, этим мы занимаемся.

— Дать взятку, бумажку подделать — не то же самое, что переправить под землей, — говорит его сын. — Для нас медицинский туризм — побочная деятельность.

Отец поворачивается к сыну, его настроение меняется в долю секунды.

— Почему ты здесь? Что там с углями?

Сын ныряет в кухню, а затем идет из нее через комнату наружу с подносом, полным мяса. Когда за ним закрывается дверь, картограф говорит:

— С этой женщиной мы не родственники. Да, ее надо переместить, но не отсюда туда.

— Без разницы, в какую сторону. Все маршруты перекрыты. Тоннели затоплены и обрушены.

— Я знаю, — говорит картограф. — Но я про другие тоннели. Между нами и Израилем.

Лицо хозяина багровеет. Он вскакивает, хватает пульт и выключает телевизор. Его сын просовывает голову в комнату, и хозяин рявкает:

— Иди к шашлыкам и закрой дверь!

Потом поворачивается к картографу, полный ярости.

— О чем ты мне толкуешь? Нет таких тоннелей!

— Я хочу провести женщину. Еврейку из Израиля.

— Смертная казнь! И тебе, и ей, и, скорее всего, мне тоже — за само обсуждение.

— Я ей то же самое сказал, — кивает картограф. — И поэтому я не хочу, чтобы она прошла весь путь. Хочу только встретиться с ней внизу.

— Что это значит — встретиться внизу?

— Свидание. В любом подземном коридоре, какой ты укажешь.

— Все это ради свидания? Ты хочешь трахнуть кого-то в тоннеле?

— Поаккуратней, — говорит картограф. — Свидание, да. Я хочу, скажем так, снять на один вечер тоннель, ведущий в Израиль.

Хозяин идет к боковому столику и шарит в ящике. Достает пачку сигарет и коробок спичек. Зажигает сигарету и глубоко затягивается несколько раз.

Когда никотин подействовал и к нему вернулся дар речи, он говорит:

— Чистейшее безумие. — Затем, помолчав: — С чего ты взял вообще, что он существует, тоннель в Израиль?

— Для следующей войны. Для войны, которая точно будет. Я знаю, что они есть. И я знаю, что их прокладываешь ты.