Ужин в центре Земли - [31]

— Соль, оливковое масло, — говорит она. — Это же базовые вещи.

Она без спроса хватает его ключи и выскакивает в ближайший магазинчик.

Он смотрит на нее в окно, следит взглядом, как она идет в вечерних сумерках.

Они ужинают вдвоем, и все ровно так, как она обещала: просто, чудесно и по-домашнему. Она крошит ему боттаргу поверх спагетти, и, попробовав, он, как у него уже не раз бывало с этой женщиной, испытывает мгновенный прилив любви.

— Любимое блюдо моего отца, — говорит она ему. На вопрос, как называется эта еда, отвечает: лучше просто ешь и наслаждайся.

Так Z и поступает. Ест, наслаждается и поглядывает через стол на женщину, чьи гигантские кудри безупречно падают на лицо всякий раз, как она опускает глаза в тарелку.

Z хочет налить остатки вина из второй бутылки, и тут он первый раз чувствует, как долго они уже сидят, беседуют, пьют и до чего он одурманен.

Едва он приподнимает бутылку, как официантка задерживает его руку.

— Холостой мужчина никогда не должен выливать все до последней капли.

— Ты уверена? Я буду потрясен, если окажется, что на свете есть суеверие, которого не было у меня в семье.

— Это итальянское, не еврейское, — говорит она и так настойчиво опустошает бутылку, что Z кажется — сейчас она выжмет ее, как посудное полотенце.

Они перемещаются с бокалами на диван, стоящий вдоль короткой стены между обеденным столом и спальней, которая в квартире, снимаемой Z, сходит за гостиную. Официантка прислонилась спиной к изголовью дивана, вытянутые ноги положила Z на колени.

— До сих пор поверить не могу, что ты у меня, — говорит он. — Прекрасная официантка, которая принесла мне обед. И… тебе может стать не по себе, если я скажу… Можно? — спрашивает ее Z.

Она великодушно кивает.

— Когда я вошел в ресторан, ты была у переднего окна, которое на улицу. Ты еще не повернулась ко мне лицом, а я уже влюбился. Это очень странное признание? Оно тебя не пугает? Что меня пленил твой зад.

— Мой зад? Ты этой частью тела пленился?

— Всеми твоими частями, — говорит он. — Всеми в равной степени.

— Охотно верю, — отзывается официантка, подняв бровь и сделав хороший долгий глоток вина. И тут, вспомнив что-то, она садится вертикально и сбрасывает ноги с колен Z. — Боже, совсем забыла! — говорит она. — Кстати о…

— О частях твоего тела?

— О ресторане. В тот день у них пробовался на место официанта еще один претендент.

— Да, — подтверждает Z, чувствуя, что от одного упоминания об этом официанте у него подскакивает давление.

— Помнишь его?

— Честно говоря, да. Мне он не понравился.

— Правда? — переспрашивает она. — Что-то с ним явно было не так. Твердил, что у него богатый опыт, а сам не мог нормально держать поднос. — Официантка переходит на заговорщический шепот. — Не думаю, что он вообще когда-либо этим занимался.

— Судя по всему, он им не подошел. Потому что больше я его там не видел. Вероятно, распрощались с ним после этой пробы, как с тобой.

— Наоборот. Это он с ними распрощался, они ему не подошли. У меня получалось в сто раз лучше, а место предложили ему.

— Откуда ты знаешь? Я думал, вы только одну смену проработали вместе.

— Это-то я и пытаюсь тебе сказать. Когда я вышла за солью, я на него наткнулась.

— Наткнулась на гугенота? — переспрашивает Z. — Такой большой, неприятного вида гей? Огромного роста, красивый, но что-то в нем недоброе. Блондинистый, с неестественно могучим подбородком. Как будто лошадиная подкова туда втиснута.

— Ты мог его и не описывать, — говорит она. — Да, да, именно он.

— Я хотел убедиться, что мы имеем в виду одного и того же, — говорит Z: ему очень-очень важно точно удостовериться, что человек, которого она сегодня встретила, действительно тот самый.

— Да, конечно, это был он. И да, он очень красивый, и этот подбородок его еще больше украшает. Он хорошо подходит к его лицу.

— Очень красивый, — повторяет Z. — И ты говоришь, он тоже был в этом магазине?

— Он стоял на углу и болтал со здешним бродягой — ну, который всегда сидит в конце твоего квартала.

— С этим попрошайкой? Который сидит на чемодане? Они болтали?

— Да, — говорит она. — И знаешь, что?

— Нет, — отвечает Z. Он не знает, что. Совсем не знает.

— Он был очень дружелюбно сегодня настроен. Совсем другой человек, чем в ресторане. Довольный собой, общительный.

— Так, может, это и был другой человек?

— Нет. Он, он. — Официантка приносит со стола свой телефон и протягивает ему. — Он дал мне свой номер и сказал, что не прочь как-нибудь посидеть со мной и выпить.

Z чувствует, как у него перекручивается лицо, до того удручают его ее слова.

— Да нет, ты не то подумал, — говорит она, стоя над ним. — Он чисто по-дружески. Не заигрывал, точно тебе говорю, нет у него такого интереса.

— Ты сказала ему про меня?

Z возвращает ей телефон, даже не взглянув.

— Сказала ли я ему, что собираюсь поужинать с человеком, сидевшим за столом, которого он не обслуживал, в заведении, где он проработал один день? Нет, не сказала.

— Он помнит меня, будь уверена. Он видел, как я вхожу. Я заметил, что он меня заметил! И он кому-то позвонил.

— Да-да, я убеждена, что твой обед страшно много значил. Я убеждена: он потому там внизу торчал сегодня, что хочет поблагодарить тебя за то, что ты вкушал пищу в его присутствии. Оказал ему такую честь.