Ужасные тайны старого особняка - [9]

Правда, папа тоже вроде бы как учится. Пишет диссертацию. Потом будет её защищать. Наверное, кто-то будет стараться её отнять, а он не позволит сделать этого, защитит. Он – сильный! Я ему посоветовал мускулы развивать для защиты. Он сначала не понял, а потом рассмеялся. Объяснил, что до рукопашной дело не дойдёт, защита диссертации – вроде экзамена в школе.

Я уже написал, что до того – до «Похитителей бриллиантов» – папа перечитывал толстенные тома «Графа Монте-Кристо», их аж два. Каждый такой увесистый, что ежели кого с размаху им ударить, то можно мозги напрочь вышибить.

Как сейчас помню его за этой книгой. Он читал, лёжа на диване, одетый в просто царский махровый халат приятного синего цвета, так как только что вышел из ванной. Это подтверждал и приятный запах шампуни. Как же я хотел бы иметь подобный халат. Наверное, такие носили раньше цари. Представляю, как они грозно выглядели в нём, наводя страх на своих подданных. Как вырасту, так обязательно куплю себе точно такой же и буду всех пугать своим видом, уважение внушать.

Я находился недалеко от отца, сидя за столом. Нужно было написать заметку в школьную стенгазету. Писал и так и этак, но когда перечитывал, то рвал листки. Написанное мне не нравилось. И я решил обратиться к папе: пусть поможет, он у нас страшно умный, как говорит мама. Докторскую диссертацию по какой-то очень умной науке готовит.

Обратился к отцу, который нехотя оторвался от книги.

– Пап, а пап, выручай. Мне поручили написать в нашу школьную стенгазету «Юный собачковод» о том, как я смастерил конуру для нашего Бобика. Ну, не совсем нашего. Бобик соседский, как ты знаешь, но конуру ему сделал я. Правда, немного мне Сёмка помог. Но это не важно. Я пишу, стараюсь изо всех сил, но получается слишком просто – любой поймёт. А ведь это где-то даже техническая статья и писать её следует соответственно: не абы как, а по-научному. Как ты свою диссертацию.

– И на чём же ты остановился? – поинтересовался папа.

Я понял, что папа не рассердится, что я оторвал от чтения. После ванной он находился в хорошем настроении и был готов помочь.

– Слушай! Все предыдущие варианты я забраковал. Остался такой: «Забил гвоздь молотком…» Видишь, как примитивно, ясно и понятно до тошноты каждому дураку.

– Можешь написать иначе, – охотно откликнулся папа, – «произвёл забивание гвоздя путём постукивания его молотком».

– Неплохо, – прокомментировал я, – получше, чем у меня. Пап, а ты не можешь ещё круче, чтобы каждый удивился, насколько я умён и эрудирован?

Мне показалось, папа хотел рассмеяться, но нет: он встал предельно серьёзный, приосанился, задумчиво прошёлся по комнате, оправляя халат, сосредоточился и принялся диктовать:

– Пиши, Алёша! «Дискретно производя циклические, с переменным вектором приложения сил движения двусоставным предметом, именуемым в просторечии «молоток», до его физического контакта с верхней рубчатой и овальной в поперечнике частью (шляпкой), совершил предельное погружение острозаточенного стержня круглого сечения, диаметром 5 мм и длиной 100 мм в вышеуказанное место». Точка.

– Вот теперь просто здорово, лучше и не надо! – не удержался от восторга я. – Молодец папка, давай и дальше писать так, по-научному!..

Тут папа принялся хохотать. Значит, мне вовсе не показалось, что он сдержал улыбку, он её до того действительно сдерживал.

Вдоволь насмеявшись, он сказал:

– Извини, Алёша, я просто подшутил над тобой. Это вовсе не научный стиль, как тебе кажется. А псевдонаучный! Так пишут только тогда, когда не о чём писать. И вот такими «научными» словесами, терминами затемняют суть вопроса. А лучшая научность – в ясности, точности, простоте. Ежели кто-то пишет иначе, то он скорее дурак, а не учёный. Потому и старается скрыть свою дурость. Так что иди, садись за стол и пиши дальше сам предельно ясно и понятно для всех. Ты остановился на словах «забил гвоздь молотком». Очень хорошо, верно и лаконично. Пиши и дальше в том же стиле, избегай «производить забивания» и прочую мнимо научную дребедень. Понятно?

Я старательно закивал, а сам на самом деле мало что понял. Кроме одного и самого важного: на папу надежды нет, нужно трудиться над заметкой самому.

Чем я и занялся.

Тем временем к папе пришли гости. Очень серьёзные дядечки с его работы. Мама про них говорит: «вумные» и «очень светлые головы». Наверное, это потому, что они очень умные, у всех блестящие лысые головы. Они под лампочкой прямо-таки светятся.

Заметка не очень писалась, да и меня отвлекал разговор папы с гостями в соседней комнате, их я слышал довольно хорошо.

Сначала ничего интересного они не говорили, а потом разговор пошёл про старение. Мол, постепенно с возрастом у всех людей ухудшаются память, зрение и слух, теряется умение учиться и даже удовольствие от еды уменьшается, так как вкусовые рецепторы становятся вдвое хуже. Потому справедливо каждый вспоминает свою молодость и говорит, что тогда зелень была зеленее, солнце светило ярче, едва была вкуснее и так далее. На самом же деле изменилось восприятие всего этого.

Один из гостей пошутил:

– Да, у всех у нас в юности море было шире и мокрее, шустрее зрели помидоры и были вкуснее огурцы. Сейчас таких не делают!..