«Ужас Мой пошлю пред тобою». Религиозное насилие в глобальном масштабе - [23]
«Связаны ли между собой религиозные и политические взгляды Пейсли?» – спросил я сотрудника офиса ДЮП в Белфасте Стюарта Дигнана. «Нет», – сказал он, пояснив, что в правление партии входят прихожане множества церквей, а не только Свободной пресвитерианской церкви Пейсли[79]. Однако же Дигнан подтвердил, что все они – набожные протестанты, вполне солидарные с Пейсли по вопросам политики и нравственности, включая его борьбу с абортами и предоставлением прав гомосексуалам. Более того, все они, по словам Дигнана, свято убеждены, что религия играет в политической жизни большую роль и что наилучшее выражение этой роли – лозунг «за Бога и Ольстер».
Эта связь между Богом и Ольстером была заявлена у Пейсли достаточно четко. Как и реконструкционисты, в поисках идеала религиозного государства он углубился в историю протестантизма – и совершенно так же, как и они, был очарован теократической моделью, разработанной в XVI веке Жаном Кальвином и возрожденной уже в XVIII веке поздним кальвинистом Джорджем Уайтфилдом. Как и последователи движения «Христианской идентичности», Пейсли полагает, что христианству угрожают демонические силы, воплощенные в правительстве и некоторых общественных группах, хотя в его случае это не евреи или другие религиозные меньшинства, а ирландские католики и протестанты-отступники. Обращаясь к антикатолическим диатрибам таких протестантских учителей, как Кальвин или Джон Уэсли, своих врагов Пейсли клеймил проводниками «дьявольского обмана»[80]. «Где нам сегодня искать Христа? – воскликнул он в одной из проповедей и тут же ответил сам: – Уж точно не в Ватикане!»[81]
Критики Пейсли задавались вопросом, насколько все эти его разговоры про «дьявольский обман» католичества и мольбы к Господу Богу, чтобы тот воздал его политическим оппонентам, просто брутальная риторика или они все-таки повлекли за собой насилие. Одно время пэйслевская ДЮП была тесно связана с военизированным движением «Ольстерское сопротивление», однако в 1989 году проповедник во всеуслышание осудил его за теракты и разорвал эти отношения. С тех пор, по словам Стюарта Дигнана, партия неукоснительно придерживалась принципа не обращаться к насилию и не одобрять его.
Хотя некоторые радикальные группы типа «Ольстерских добровольческих сил» и заявляли, что всесторонне поддерживают Пейсли, мой собеседник тут же оговорился, что это их восхищение не означает обратного, то есть что их – и особенно их террористическую стратегию – поддерживает сам Пейсли. Однако же очевидно, что протестантские военизированные группы, которые лоялисты считают террористическими, черпали в его речах поддержку и духовные силы. Осужденный за ряд терактов протестантский боевик Билли Райт в интервью с журналистом «Би-би-си» Мартином Диллоном заявлял, что Пейсли – его кумир и «великий поборник веры»[82].
Когда Диллон задал ему лобовой вопрос, является ли ирландский конфликт «религиозной войной», Райт ответил, что «религия – это часть уравнения». Затем он, развивая мысль, объяснил, что он не только обязан защищать своих единоверцев – если будет нужно, то и путем насилия, – но что религия также дает ему моральное право вступить в бой. По мысли Райта, он и его собратья-протестанты «вправе сражаться, защищать нашу Истину и за нее умирать»[83].
Примечательным образом это же самое о преданности борьбе и моральном праве на убийство могли бы сказать представители некоторых военизированных групп и с католической стороны, хотя среди них и больше разногласий по поводу того, насколько центральную роль в этом конфликте играет религия. Отчасти это проблема определений. Те, кто рассматривает ее как прямую санкцию церкви, вряд ли назвали бы ирландских республиканцев особенно религиозными; те же, кто мыслит религию более широко, как культуру и сферу жизни общества, рассматривают их позицию как самый настоящий крестовый поход.
Большинство членов ИРА и «Шинн Фейн» росли в семьях добрых католиков и принадлежат к единой «католической культуре» ирландской традиции, как ее определил в беседе со мной лидер партии Том Хартли[84]. Республиканскую борьбу втихую поддерживали многие католические священники и даже монахини. Так, отец Денис Фол полагал, что мотивация предводителя ИРА Бобби Сэндса для голодовки в тюрьме была «религиозной» и «богословски оправданной»[85]. И далее Фол утверждал, что поскольку «смерть – это жертва», а «надежда на прощение» облегчает вину, убивать и гибнуть ирландцев научила католическая культура[86]. О религиозной природе ирландского национализма заявлял и Конор Круз О’Брайен – ирландец, весьма красноречиво писавший о современных мировых конфликтах. По словам О’Брайена, религия и национализм на его родине, «они как легкие» – с одним жить трудно, а вообще без них невозможно[87]. Агрессивную стратегию ИРА он описывал как «мощное переплетение религии и национализма» и даже как «некое подобие священной войны»[88].
С учетом этой огромной роли католичества в ирландском национализме, которую подчеркивают активисты вроде Хартли и писатели вроде О’Брайена, более чем прохладные отзывы священноначалия Римско-католической церкви о деятельности ИРА и «Шинн Фейн» несколько удивительны. Это тем более так, если учитывать обвинения Иана Пейсли, считавшего, что вина Рима в Смуте – это «бесспорный факт»
